У входной двери — сгорбленная старушечья спина. Со стороны может показаться, будто старуха смотрит в глазок. Но когда старуха поворачивает голову, словно прислушиваясь к чему-то, происходящему снаружи, становится заметно, что её глаза закрыты. На бледном сухом лице появляется улыбка, и вдруг, не глядя в глазок, она начинает щелкать замками. Хотя никто так и не позвонил. Дверь распахивается. На пороге — молодой парень в свитере и кожаном пиджаке. Он даже вздрагивает от неожиданности, и с его плеча на пол соскальзывает спортивная сумка.

— Здравствуйте, — голос у парня низкий, уютный, но какой-то грустный. — Вы — Клавдия Васильевна?

— Она самая, — голос старухи похож на её лицо: такой же сухой, ломкий.

— Я вам звонил…

— Знаю, — старуха говорит недобро и как-то нетерпеливо.

Бабье лето. А почему именно бабье? Причём тут вообще бабы? Ни при чём, наверное… Вот и по радио — с поразительной актуальностью запустили одноимённую песенку Владимира Семёновича.

Всем хорошо — тепло, а не жарко. Комары и прочая крылатая пакость остались в июле, осенних дождей пока ещё не предвидится. Опять же, туристы сократились. Видимо, решают, в чём ехать: шорты уже поздно, куртки — рано. Хотя, если бы мне довелось выбирать, когда отправляться в путешествие, я бы выбрал именно начало сентября… Но я-то с опытом… И потом, я вот столпотворения не люблю, а кому-то может быть так уютнее. Как человек толпы. Но тот придуманный был. А в жизни они бывают? Наверное… Как и отшельники. Идиоритмики, так сказать…

Чёрт! Ну, сколько ж можно садиться в трамвай?! Вроде бы час пик закончился, а на дороге — бог знает что! Ну, вот куда ты на своей «таврии»?!

Как летом хорошо было! Пробочки — такие чисто номинальные. Все по отпускам, по дачам-заграницам. А теперь пока до дома доедешь — часа полтора постоишь. Ладно бы ездить умели… Этот дед на «таврии», он же права при Николае Втором получал, наверное! А туда же…