Павел Семенович Полубояринов, зубной техник и член домкома, проснувшись поутру, не смог выйти из своей квартиры: под их дверью спал пьяный сосед Чиженок. А дверь открывалась в коридор.

– Марья, Марья! – позвал Павел Семенович.

– Чего тебе? – Мария Ивановна откликнулась не сразу; по хриплому еще спросонья голосу, по недовольному тону и встречному вопросу Павел Семенович понял, что звать ее не надо было – обругает.

– Так я, – смиренно ответит Павел Семенович.

– Таком не отделаешься. Разбудил – отвечай!

Сноха Берта – хороший козырь, но пойти с него надо умеючи. В такой игре один раз продешевишь – и все карты биты. Жди нового захода. Когда он еще подвернется.

Правда, в последнее время Чиженок ночевал в коридоре часто и матерился на весь дом. Но кто поручится, что его опять не посадят? Каждый год по осени он шел в тюрьму за «мелкое воровство». А по весне возвращался в Рожнов. «Мне, – говорит, – осенью скучно. Тянет меня в теплые страны. Оттого и ворую».

И в самом деле, посадят его – прощай переноска двери. Надо поторапливаться: осень уже на дворе. Так думал Павел Семенович, идя к домоуправу Фунтиковой.

Екатерина Тимофеевна встретила его приветливо; за свою долгую службу она хорошо усвоила главную заповедь просветителя – культура обхождения есть первый признак руководящего работника. И внешность свою она держала в порядке: красила в льняной цвет седеющие волосы, взбивала их коком на лбу, а на затылке стригла. Отчего в свои пятьдесят пять лет выглядела еще молодо.

– Вам, Екатерина Тимофеевна, только бы на портретах сниматься, – говорил ей плотник Судаков. – Весь постанов у вас представительный: и глаз бойкий и лицо круглое.