Турецкий с коллегами из агентства «Глория» только что разоблачил мошенника, продавшего свою квартиру вместе с бабушкой. Ирина, жена Турецкого, работает над психологическим портретом убийцы, который с особой жестокостью расправляется с коллекционерами и искусствоведами — гражданами дальнего зарубежья и москвичами. Но убийца неуловим. Меркулов просит Турецкого подключиться к поиску. Попутно Турецкий и Щеткин неожиданно оказываются втянутыми в крупные неприятности состоятельной семьи галеристов. И пытаясь им помочь, неожиданно находят ключ к разгадке таинственной личности убийцы.
1
Ирина носилась по всей квартире, дробно постукивая каблучками.
— Ир, ты бы разулась, — посоветовал ей Турецкий, выглядывая из ванны. — А то соседи снизу опять придут нам нотации читать, что мы тут табун выгуливаем.
— Да ну их на фиг, — отмахнулась Ирина. — Шурик, ты не видел такую голубую папочку? Я вчера ее вот тут, на столе, положила.
Турецкий побрился и, не торопясь, вышел в коридор.
— С вечера нужно вещи готовить, — назидательно изрек он.
2
Маманя зашла в комнату и демонстративно протопала к окну. До этого она гремела ведрами во дворе, потом кастрюлями на кухне, одновременно ругала Гальку, что до сих пор не расчесала свои волосенки, а ведь уже десятый час. И почему это Валик в мокрых ползунках? А Ленька что, до сих пор дрыхнет? Да что ж все на ней и на ней? Когда же наконец отец вернется из этой проклятущей Каменки, где все строят и строят, да денег не дают? А Ленька почему не встает? Ответа Гальки Ленька не расслышал, сеструха его обычно на материнскую воркотню не отвечала. Берегла нервы. Зато мать разошлась не на шутку, и он знал — спать больше не даст. И точно. Пока проходила мимо его дивана, успела сдернуть с него одеяло, чуть не уронила стул, на котором стоял стакан с водой. Мать распахнула окно и выглянула на улицу.
— Смотри, не урони Валика! — грозным голосом предупредила она дочку, которая уже успела выйти с братишкой на улицу и теперь качала его на самодельных качелях. Отец сделал качели из старой камеры, подвесив ее на веревке на сук грушевого дерева.
— Вставай, поедешь в город, — повернулась мать к Леньке, и тот сладко потянулся. Потому что с утра настроение у него было хорошее, его даже не испортил материн сердитый голос. — Хорош спать! — шлепнула она его по голой ноге.
— А в город-то зачем? — полюбопытствовал он. Вчера никакого разговора о предстоящей поездке не было.
— Звонила Людмила, в их магазин муку завезли.
