Стояла осень.

И хотя листья еще держались на деревьях и днем ярко светило солнце, небо уже стало далеким и холодным, не выпадала роса, а высокая трава по ту сторону дороги пожелтела и высохла. Ходить по ней стало неинтересно — она уже не свистела, если по ней быстро пройтись не сгибая ног, и в ней уже не подпрыгивали кузнечики, заслышав шаги человека. Все жуки и солдатики попрятались куда-то, покинули свой лес; ведь трава для жуков и косиножек — это их собственный настоящий лес, дремучий и густой, где, не зная дороги, очень легко заблудиться. Наверное, жукам стало холодно и они забились в свои норки.

Этот невысокий стог сена, единственный там, внизу, на противоположной стороне оврага, привлекал внимание всего отряда. Командир сразу оценил его выгодное расположение: со стога можно держать под наблюдением всю лощину, и в случае накопления здесь вражеских войск с него легко дать сигнал о скрытом подходе противника к обороняемой высоте.

Почесав правой сандалией левую ногу, искусанную комарами, командир в большой парусиновой фуражке со звездой внимательно посмотрел на Славика. И все бойцы, поигрывая бесшумными пистолетами, тоже посмотрели — и Леня, и Митька Храпов по прозвищу Храп, и военврач Клава, и остальные. Славик понял, что влип. Прощай теперь и КП, и Сенькин бинокль, и вообще проявление всякой инициативы…