Кровососущая тварь была где–то рядом. Примерялась к жертве, желая вонзить в неё свое жало с первой попытки. Рэб звериным чутьем определил, с какой стороны ждать нападения и затаился. Тварь решилась. Ультразвуковой фон её присутствия сменился полной тишиной.

Рэб звонко шлепнул себя по уху и проснулся. Включил лампу. На ладони остался след убитого комара. В открытом окне ветер мирно шевелил шторку и доносил с улицы стрекот сверчков. Рэб ухмыльнулся. Мгновение назад, во сне, он чувствовал себя зверем, готовым к схватке. Чертов Улей прописал свой код в ДНК, интерпретируя все что угодно, от сна до грозового раската, через призму странного мира.

Адреналиновый выброс заставил сердце учащенно колотиться. Рэб встал, прошёл на кухню и поставил чайник. Пока он грелся, вышел на крыльцо. На дворе стояло жаркое оренбургское лето. В июле даже ночью не чувствовалось свежести. На короткое время перед рассветом становилось прохладнее, чтобы дать всему живому передышку перед следующими знойными сутками. Даже ветер в этих местах не приносил облегчения, только обжигал и сушил кожу.

Местные, казалось, не замечали суровости степного климата, каждый день в большом количестве приходили на набережную, гуляли, смеялись, фотографировались, покупали мороженое, катались на гироскутерах и велорикшах. Рэб вздохнул, представив, какая тяжкая участь ждёт жителей этого города. Он был уверен, что они этого не заслуживали.

В окнах спальни старухи, сдававшей ему «летнюю кухню», зажёгся свет. Бабке не спалось. Скорая приезжала к ней по нескольку раз в месяц, как правило, по ночам. Рэб был уверен, что доводили её до предынфарктного состояния собственные мысли, которым она предавалась во время бессонницы. Единственный сынок, алкоголик, жулик, не вылезающий из тюрем, мотал нервы матери. Между отсидками, пытался наложить лапы на имущество матери и пустить её по миру. Вряд ли старушка выдержала бы такой удар. Рэбу даже пришлось её защитить однажды от наглого отпрыска. Несмотря на то, что он больше не был мутантом, где–то внутри он все ещё ощущал себя им. Одного удара хватило, чтобы отправить сынка в долгий нокаут. После этого наглец не появлялся, но изводил мать звонками.

Обстановка жилища поплыла. Рэб, прежде, чем потерять сознание, успел закрыть холодильник и лечь на пол.

Запах. Он сразу его узнал. Кислый запах тумана, заражённого пакостью, разделяющей людей на два непримиримых лагеря, мутантов и иммунных, вынужденных условиями странной игры охотиться друг на друга.

Туман ещё полностью не рассеялся, поглощая солнечный свет, поступающий в помещение. Рэба слегка мутило, во рту пересохло, как с глубокого похмелья. Налицо были все признаки хронической болезни иммунных, нехватки живца.

— Охх, — Рэб поднялся на ноги и выглянул в окно. — Добро пожаловать домой, Рэб.

Голос его был сиплым и слабым, как у тяжелобольного человека. Об охоте сейчас было думать совсем преждевременно. Те твари, что первыми пришли на охоту в перезагруженный кластер не оставили бы никаких шансов. Можно было надеяться, что после хитрой уловки Рэба пищи для них будет мало, и они быстро покинут кластер, оставив его для менее развитых собратьев.