Англия, Лондон,

Весна 1487 года

Пятнадцатилетний Реджинальд Потри, граф Бэкхем стоял перед королём Генрихом Тюдором. Он только что был возведён в рыцарское достоинство и принёс присягу на верность своему сюзерену. В толпе присутствующих на церемонии придворных он видел полные слёз изумрудные глаза матери и горящие восхищением чёрные глаза сестры, так похожие на его собственные и на глаза отца. В душе молодого графа не было радости, в ней бушевала буря. Ненависть и ярость боролись со здравомыслием и чувством долга. Если бы только мог, он, не колеблясь, обрушил бы свой меч на голову сидящего перед ним самодовольного человека. Но на плечах юного графа лежала огромная ответственность за владения Бэкхемов и всех подвластных ему людей, за жизнь и благополучие обожаемой матери и любимой сестры. Пойди он на поводу у своих чувств, и всем, кого он любит, придёт конец. Этого допустить он не мог и потому держал себя в узде. Но лучше бы ему пореже видеть этого человека с короной на голове. Короной, на которой навсегда остались пятна крови благородного Ричарда III, погибшего на поле битвы.

В той битве при Босуорте два года назад, когда Генрих Тюдор победил Ричарда Йорка, погиб отец Реджинальда граф Эдгар Бэкхем. Он, как и молодой король, не пожелал отступить перед лицом опасности, когда бездействие графа Нортумберленда и прямая измена лорда Стэнли обеспечили перевес сил претендента на трон, и ринулся в самую гущу сражения, отчётливо понимая всю безнадёжность этого отчаянного шага. Но король не пожелал ни бежать с поля битвы, ни сдаваться в плен. Он предпочёл смерть в бою, с мечом в руке и с короной на голове. Граф Эдгар Бэкхем, ставший близким сподвижником короля за два года его царствования, устремился за своим сюзереном, пытаясь по возможности прикрыть и защитить его. Они и полегли рядом, изрубленные боевыми топорами окруживших их противников. Всё это поведал мальчику чудом уцелевший в том побоище капитан отряда его отца сэр Энтони Болтон, ставший его воспитателем.

Осень 1488 года

Стоял тёплый и солнечный день золотой осени, какими английская земля не часто радует людей. А король Генрих, уединившись, предался размышлениям. Сегодня его потянуло на воспоминания. Но это была отнюдь не сентиментальная прихоть, нет. Его холодной расчётливой натуре не свойственны были такие слабости. Он привык трезво оценивать обстановку и находить разумные решения встающих перед ним проблем. А сейчас их, этих самых проблем, было больше, гораздо больше, чем ему бы хотелось. И, ещё раз оценив прошлое, следовало тщательно продумать действия, которые нужно предпринять, чтобы обеспечить своё будущее.

Прошло три года с той страшной битвы, в результате которой золотая корона Англии, о которой столько лет мечталось вдали от её берегов, оказалась, наконец, на его голове. Отчим, лорд Томас Стэнли, сдержал своё обещание и сделал его королём, водрузив отнятую у поверженного Ричарда корону на его голову прямо на поле боя. И это видели все, кто был с ним, и склонились перед новым монархом. В этот момент они все ликовали, потому что одержали победу над превосходящими силами противника и свалили-таки Белого Вепря. Хотя многие понимали, что, как на охоте, взяли сильного зверя не в открытой схватке один на один, а затравив огромной сворой разъярённых псов.

Ему никогда не забыть последних минут этой отчаянной схватки. Сам он притаился среди своих верных людей, из-за их спин наблюдая за ходом боя. Рисковать своей жизнью он не собирался. За него воевали любящий дядюшка Джаспер Тюдор, граф Пембрук, в замке которого он, Генрих, родился двадцать восемь лет назад, и долгие годы верный Ланкастерам Джон де Вер, граф Оксфорд, сильный воин и хороший стратег. Но всей их силы и умения не хватило бы, если бы Ричарда не предали те, кому он доверял. Генри Перси, граф Нортумберленд, за которым стояли немалые силы, так и остался наблюдателем, не сдвинув свои войска с места. Верный слову Говард, герцог Норфолк кинулся в схватку, но вскоре пал, когда на него насели с двух сторон. Один противник сумел выбить у него меч, кажется, вместе с рукой, а другой обрушил на его голову сокрушительный удар булавы. Это оружие, столь излюбленное в старые времена на континенте монахами-воинами, которым запрещено было проливать кровь, никогда не подводило. Герцог Норфолк рухнул, как подкошенный. Он, Генрих, возликовал – это был сильный противник.