Утро. Солнечное, чудесное.

Собственно, утра еще не было, но оно сейчас должно было прийти. Его еще не было здесь, в темной и душной после ночи комнате, но там, в другом мире, за ее стенами, на дворе, оно уже наступило. И солнца было там так много, что ему не хватало места. Сквозь щели ставен оно вонзалось в комнатную темь узкими и длинными лезвиями. Оно пронизывало темноту целым веером натянутых и дрожащих горячих солнечных нитей.

И мириады разноцветных пылинок плясали, роились и трепетали в солнечных лучах.

Сейчас начнется новый день. И это невыразимо радостно. День вошел прямо через окно — внезапно и прекрасно, — как только мать открыла ставни и распахнула раму. Ароматы и звуки утра — запах росистой листвы, птичий гомон — ринулись в комнату вслед за солнцем.

В то утро, как всегда по субботам, пришел Дворянин.

— Салют вашей милости!

Он сорвал фуражку с красным дворянским околышем и, широким жестом опуская ее к земле, склонился в поклоне испанского гидальго.

— Мир сегодня прекрасен, как и вчера!.. Мэ вотр сантэ, мадам? Муж, детишки? Пожалуйте стаканчик!..

Его голос гремел на весь дом, и дети стремглав кинулись на кухню. Приход Дворянина — это был непременный и веселый ежесубботний спектакль.

Лодка была невелика, но построена просто и удобно — для далеких и рискованных путешествий. Ее конструкцию, снаряжение, каждую деталь Юра обдумал сам.

Это была как будто обыкновенная шлюпка, вроде той, которую Юра видел в журнале «Природа и люди» среди иллюстраций к роману «Искатели жемчуга». Длиной в две сажени, шириной — сажень. Корма опущена в воду, нос слегка вытянут, чтобы в случае неожиданной мели не врезаться глубоко в песок. На корме руль, перед рулем рычаги управления — ведь лодка, разумеется, моторная. Под рулевой площадкой — бак с горючим. Середина лодки — три метра вдоль — перекрыта от борта до борта. Таким образом получалась небольшая — два метра на три — верхняя палуба. На палубе стоял небольшой челнок-душегубка, чтобы спускать на воду на середине реки, когда надо быстро добраться до берега. За палубой было немного свободного места, а дальше — откидная доска для сидения и уключины на бортах, чтобы идти на веслах в случае аварии мотора, недостачи горючего или еще чего-нибудь такого. Весла привязаны вдоль бортов. В носу лежал якорь и концы. Под носовой частью был устроен «трюм» — там хранились продукты и всякий припас для путешествия. Под палубой — каюта, почти в полтора метра вышиной. В ней было по небольшому иллюминатору с каждой стороны, вдоль стенок прикреплены две неширокие сетки для спанья, и еще две можно было подвесить под потолком. Таким образом, в ней могли улечься сразу четыре человека. Лодка и была рассчитана на путешествие вчетвером.

Как это прекрасно! Роскошный, прозрачный, до краев наполненный солнцем летний день. Небо чистое и такое голубое, что хочется запеть. Зеркало реки спокойно застыло, и только под самым берегом видно, что вода не стоит на месте, а неторопливо и торжественно уплывает вниз. Или — у лодки: легкая рябь возникает у бортов и — оглянешься назад — разбегается веером чуть заметных волн. Лодка — на середине реки. Берега далеко. На правом — горы, обрывы, лесистые овражки. На левом — отмели, песок, краснотал и бескрайние, нескончаемые заливные луга. Какой огромный и прекрасный мир!

Юра стоит на капитанском мостике, руль у него под локтем, перед ним две ручки управления — он ведет судно. Юра в одной сорочке, ворот расстегнут, капитанка сбита на затылок, ветер треплет взлохмаченный чуб. Ласковая струя ударяется в грудь, ныряет за сорочку и холодит ребра и живот. Юра даже смеется — щекотно же и… отлично!

Но тут набегают заботы. Все ли, что надо, взято? Юра мысленно проверяет. Охотничьи ружья, револьверы, пули, порох, дробь. Затем — топоры, ножи, баклаги, компас. В трюме — крупа, сахар, кофе, консервы и галеты. Ах, свечи забыли! Надо непременно в первом же населенном пункте закупить свечи и спички. Посуда есть. Фильтр для болотной воды — тоже. Обойдемся ли с одеждой? На брата — одеяло, дождевик, остальное на себе. Хватит! Нельзя загромождать шлюп. И так уже негде пройти. Юра сердито хмурится и оглядывается вокруг.

Какая темная ночь! Стало страшно.

Но возврата не было, дверь притворилась, и щелкнул английский замок. Юра остался один под черным звездным небом.

Справа и слева громоздились купы разлапых деревьев. Прямо перед ним застыл массив главного гимназического корпуса. Какой черный, мрачный и зловещий! А под деревьями — это не тень, а черная бездонная пропасть. Так поздно Юра никогда еще не выходил из дому один. И он не видел еще такой черной ночи.

Впрочем, именно такая ночь и была нужна.

Юра поднял голову и вытянул шею к окну. Нет, там все тихо и спокойно, его ухода никто не заметил. Тогда Юра присел на пороге — надо было обуться. Зябко поеживаясь, пугливо поглядывая по сторонам, Юра стал натягивать на ногу чулок. Господи! Что же там такое? Вон там, в черной бездне под деревьями? Что-то словно шевелится?.. Сердце стучало быстро и громко, дрожали руки, перехватывало дух. Но звезды мерцали все так же высоко и равнодушно, тени стояли черные и враждебные, ничто не шелохнется — темно, тихо, пусто.