Ник Лов просыпался, медленно освобождаясь от сонного оцепенения. Ещё не прошло ощущение тяжести и теплоты в голове, но сознание уже вернулось. Оно возвратилось в неуловимый миг, как всегда возвращается к просыпающемуся человеку, как возвращалось к Ник Лову, когда он, ещё будучи на Земле, просыпался от обыкновенного человеческого сна. Но это пробуждение не было обыкновенным, и мысль эта была первой, после того как он осознал, что просыпается, и ощутил радость от возвращения к жизни. Ник Лов знал, что приходить в себя будет медленно, что нельзя торопиться, и потому не спешил вырваться из цепких объятий сна. Но он уже был уверен, что всё прошло благополучно и перед ним открывается новая жизнь, отделённая от прежней большим интервалом времени.

«Наверняка прошли многие месяцы, а может быть и годы», — подумал Ник Лов.

Но эта мысль была раздражающей, а правила пробуждения предписывали исключить раздражающие мысли и предаться приятным воспоминаниям. Его чувства и тело ещё не подчинялись разуму, слабость и истома предрасполагали к полудремоте, и воспоминания, подобные легкому сну, овладели им.

Звездолёт Большого Космоса «Земля XXVI» прошёл более половины пути. Давно позади все ускорения, полёт проходил вдали от влиятельных гравитационных масс и шёл спокойно. За три года Земля отдалилась на столь большое расстояние, что радиосвязь с нею прекратилась. Но звездолёт был полностью автономной системой и в опеке со стороны Земли не нуждался. На нём поддерживалась земная сила тяжести, экипаж втянулся в обычный, не слишком напряженный ритм работы, который тем не менее не оставлял времени для пустого безделья и скуки.

Младший кибернетик Ник Лов привычно нёс свои вахты при большом электронно-биологическом мозге. Система биоэлектронного мозга, обслуживание которого в основном выполнялось автоматами, по существу нуждалась не в дежурных кибернетиках, а, как шутя говорил сменщик Ник Лова, такой же молодой, как и он, кибернетик Ван Ди, в обыкновенных скотниках. Мозг-Вычислитель был продуктом биологического синтеза со встроенными электронными блоками. Питание электроники осуществлялось электрическим током, а биологическая часть, как живая система, нуждалась в сложных питательных растворах. Необходимо было иногда проверять эти смеси, контролировать выброс отходов и просто содержать мозг в чистоте.

Силы и сознание полностью вернулись к Ник Лову. Он владел своим телом, память и разум служили ему, и Ник Лов понял, что пробуждение закончилось благополучно. Теперь нужно лишь некоторое время для того, чтобы восстановить свою физическую форму, ибо длительное пребывание в неподвижном состоянии не могло не сказаться на мышцах.

Ник Лов решил, что пришла пора выходить из гондолы, и плавно поднял правую руку. За счёт изменения натяжения поддерживающих пут сработало первое реле и внутри анабиозного саркофага постепенно, едва-едва теплясь, появилось зелёноватое свечение. Ник Лов скорее почувствовал, чем увидел, какое-то изменение вокруг себя и через минуту-две полностью уверился: начало работать освещение, медленно вводя в работу его зрение.

«Сколько же я все-таки провёл времени в этой гробнице?» — подумал Ник Лов и немного устыдился того, как назвал столь совершенное устройство, которое уберегло его от болезни и поддерживало в живом состоянии длительное время.

Воспоминания Ник Лова вернулись к последнему совету, и он вспомнил решение, которое после обсуждения коротко и сухо сформулировал Мит Эс. Он сказал: — По-видимому, я выражу общее мнение, если предложу следующее. Первое — корабль переводится на эллиптическую орбиту около ближайшего светила, класса С0595. По старинной терминологии это называлось «лечь в дрейф», ибо такой режим практически не требует управления кораблем. Второе — большая часть экипажа, не вступая ни в какие контакты, ложится в анабиозные гондолы. Этих гондол у нас достаточно для всех. Таким образом космонавты изолируются друг от друга, что, как известно, является главным условием прекращения эпидемий.

Мит Эс помолчал секунду, другую и затем продолжил: