Стук в дверь. Мужик на лавке просыпается, трет рукавом рубахи глаза. Спускает ноги. Нащупывает армяк, надевает, подпоясывается. Осторожно впотьмах бредет отворять дверь. Спотыкается о порог, потом о ведра в сенях. Ведра падают, звеня, и звон этот в топкой тишине затихает долго.

Мужик с минуту стоит перед дверью, потом отпирает засов. Белую пенку тумана подмешал ночной кашевар в небесный котел, и светлее не стало, поглотила молочная тьма и луну, и звезды. Еле различимы за дверью силуэты фигур. Стоят молча, колышутся, потихоньку с ноги на ногу переминаясь. Мужик сгребает с полки свечу, спички, поджигает. Выплывает на свет его худое конопатое лицо. Он рыщет по стенам сеней, наконец, натыкается на длинный тонкий нож, запихивает за пояс. Переступает порог. Спускается с крыльца, остальные почтительно раздвигаются, дают ему пройти. Когда он проходит мимо фигур, отблески пламени высвечивают топоры в руках остальных. Конопатый идет по двору, фигуры скользят за ним. Конопатый отпирает воротца хлева, трое мужиков засовываются внутрь и вышкрябывают на воздух трех рослых быков. Быки поначалу упираются, цепляются, скребут копытами о сухую землю, задирают вверх головы, их ноздри раздуваются, быки чуют свежий воздух, и, привыкая, потихоньку стихают.

Процессия устремляется со двора. Впереди Конопатый со свечой, за ним трое с быками, позади вереницей тянутся остальные. Кашевар подливает помалу молока в свой котел, и вот уже в сиреневом кулеше различима часовенка — cобранный из ветвей навес под деревянным крестом, внутри которого болтается на веревке небольшой медный колокол. Останавливаются неподалеку. Конопатый откашливается, прочищая горло. Торжественно оглядывает присутствующих. Это его день. В обычной жизни он служит сторожем этой часовенки, но сегодня он больше не сторож. Сегодня он главный жряк.

Конопатый начинает:

— О, святый пророче Божий Илье, боговидче и славный ревнителю о Бозе, беззаконных царей обличителю, отступльших от ЯХВЕ наказателю, лжепророков казнителю, дивный чюдотворче, стихий повелителю, яже слушаше небо, велий угодниче Божий во плоти до сих пребываяй и на землю пред вторым пришествием Христовым прийти имеяй, моли о нас Человеколюца Бога, да подаст нам имярек, дух ревности о славе Божией. Яко немощна суть душа человеча без содействия Духа Святаго. Якоже ученику твоему Елисею дал еси по прошению его, тако подай и нам. Дерзающым по недостоинству своему просити тя, духа пророчествия, слова обоюдоостраго, святаго Писания разумения, иже имаху в себе силу Божественную со властию обличити отступник Божиих. Велико бо число служителей вааловых, хулителей оскверньшых в себе образ Божий. Святый пророче, умоли ЯХВЕ приблизити час отмщения, укрепи в борьбе с идолопоклонниками десницу нашу силою духа твоего, да ся приимет жертву нашу, даруя нам стада велики и крепки.

Стояла ночь невидная безмозглая. Чпок хлюпал по грязи отцовскими кирзачами, захлебывая голенищами слипшиеся комья земли. Он шел по обочине проезжей дороги, ведущей прямиком в селенье Шкинь. Путь предстоял немалый, но радостный.

Сегодня с самого утра день не задался. Сначала химичка поставила двойку за лабораторную. Потом на литературе вызвали к доске. А Чпок, как всегда в последнее время, не подготовился, не до того ему было. Так что к доске он идти отказался, и прямо сказал, что начхать ему на Достоевского, Толстого и Тургенева, вместе взятых. Тьфу да и только!

— Сволочь, — ответствовала учительница Блюмкина по прозвищу Фрекенбок и влепила очередную двойку.

Зато, наконец, повезло на обществоведении. Одноклассница Аничкина откуда-то выволокла на свет Божий этого старикана Порфирия Петропавловича, Ветерана войны. Тот выступал в актовом зале и хвастался своими наградами перед всеми старшими классами. Глаза у Чпока загорелись при виде подлинного Лысого, призывно золотцем блеснувшего в руке Ветерана. Постановлено было создать в музее Великой Отечественной уголок живого еще Петропавловича. Старичок тщеславно улыбался. Улыбался и Чпок. Вот и на его стороне удача.

Два года последних семью Чпока штормило и корежило. Сперва заболела мать. Врачи сначала ей поставили трудно выговариваемый диагноз «геморрологическая лихорадка». Увезли в больницу, подлечили. А потом у нее там отказали почки. Видать, ошиблись в диагнозе. Вернули ее домой. А дома у нее отказали ноги. Она лежала за стеной и стонала по ночам. Чпок, чтоб забыться, резался в Дум на подаренном отцом компьютере.