Разумеется, уважаемый читатель, анализ тирании и ее происхождения начнем мы с Вами с древних греков. На то есть множество оснований. Во-первых, именно они впервые одарили политическую мысль классическими примерами тиранических режимов. Равно как и классическими образцами их политико-философского анализ. Так что, без греков никуда. Да и не может считаться серьезным политико-философский трактат, если начинает не от греков. Любой критик Вам подтвердит, что без них - мелковато будет.

Но главное даже не это. Главное - неистовый дух познания, доставшийся нам от этих удивительных людей. Не восхвалять, не проклинать, но

понимать

- вот удел политического философа. Это пришло к нам оттуда, от греков. Спиноза со своим

"Не смеяться, не плакать, не проклинать, а понимать"

лишь повторил то, что пришло к нам от них. Так вот, очень важно на самом старте нашего исследования зарядиться этой прекрасной тягой к

пониманию.

Удивительно, знаете ли, прочищает мозги. И настраивает на правильный лад.

Ведь мы с Вами не первые и не последние, кто занимается мышлением в периоды кризисов и катастроф. Но именно греки сумели поставить этот процесс на… Впрочем, простой пример скажет о них лучше чем самые развесистые мои славословия.

С таким же примерно, как у нас сегодня, настроением собрались когда-то в Храме Аполлона семь великих мудрецов древней Греции. VI век до нашей эры. Гора Парнас. Поросшие еще не вырубленным лесом горные вершины. Где-то далеко, на самом горизонте небо сливается с водами Коринфского залива. Белоснежная колоннада портика. Укрывшись в тени храма, негромко (а может быть и громко - кто знает?) беседуют семь величайших мужей Греции: Фалес, Питтак, Биант, Солон, Клеобул, Мисоне и Хилон.

О чем шла речь в стенах древнего прибежища Пифий, способных прорицать будущее и слышать волю богов? Наверное, о том, что золотой век гомеровских богов и героев давно позади, и никакими, даже самыми величайшими, чудесами его не вернуть. Что повсеместное упразднение власти басилеев - неправосудных, готовых за взятку вынести любое судебное решение "царей-дароядцев"

Большинство политических сведений об этой эпохе мы черпаем из чуть ли не единственного дошедшего до нас исторического источника, "Афинской политии" Аристотеля и его же "Политики". Нет, есть еще, конечно же, и биография Солона у Плутарха в "Сравнительных жизнеописаниях". Но это, все же, больше биография и в значительно меньшей степени политическая аналитика. Так что, именно Аристотель - наш гид в сегодняшнем расследовании. И пусть труд Стагирита отстоит от описываемых им событий более, чем на два столетия, более ранних и столь же подробных описаний политического кризиса Афинской республики VI в.до н.э. до нас просто не дошло.

Что же пишет Аристотель о временах, предшествующих политическим реформам Солона и следующей за ними тирании Писистрата? "Вообще государственный строй был олигархический", - читаем мы во втором параграфе главы "Древнейший государственный строй"

[7]

. Для нас с вами, не понаслышке знающих все прелести олигархического государственного строя, не станет откровением описание повседневной политической напряженности в Афинах этого времени. "В течение долгого времени происходили раздоры между знатью и народом", - доносит ее до нас Аристотель.

Что же не поделили народ и знать? Не так уж и мало - жизнь и свободу большинства граждан Афин. "Главное было то, - пишет Аристотель, - что бедные находились в порабощении не только сами, но также и дети и жены. Назывались они пелатами и шестидольниками, потому что на таких арендных условиях обрабатывали поля богачей. Вся же вообще земля была в руках немногих".

Здесь следует дать некоторые пояснения.

Дело в том, что земля в описываемое время еще не могла быть предметом купли-продажи. Она была собственностью рода. Земельные участки могли лишь передаваться по наследству в семье. Они и передавались, дробясь среди нескольких наследников и мельчая при этом. Очень быстро наступил момент, кода величина земельных участков уже не могла прокормить семью. В то же время, продать участок и заняться чем-то другим было нельзя. То есть, заняться-то было можно, а вот продать участок, чтобы вложить деньги в новое дело - нельзя.

Что же толкало родовую полисную аристократию на столь безудержное закабаление своих соплеменников? Что же они, прямо звери были все какие-то, что ли? Вообще-то, да, конечно же, звери. Ну, в смысле -

животные.

Увы, здесь сказала свое слово природа человеческой цивилизации как таковой. Ведь человеческое общество, переходя от неолитической общины к эпохе бронзы, умудрилось возродить утерянную было в новокаменном веке ключевую характеристику обезьяньего стада. Наше общество, точно так же, как и обезьянье - это цивилизация статуса.

Во главе - "альфа-самец", который имеет

все

и в первую очередь. Рядом с ним - "бета-самец" который имеет также

все

, но во вторую очередь, и который за эту привилегию спиной к спине с вожаком отстаивает их права на

все

от любых сторонних притязаний. Ну, и "омега-самцы", которые, если что-то и имеют, то по остаточному принципу. То, что останется от альфы и беты.

Так устроено общество шимпанзе, но так же устроено и цивилизованное человеческое стадо. Еще Гомер, описывая статус

героев

(то есть, альфа-самцов), говорил об особой

доблести,

которой они обладают, получая ее от прародителей-богов. Проявляется эта доблесть в двух вещах. Во-первых, на поле брани, где герой безудержно царит, даже не замечая "простых воинов" и сталкиваясь всерьез лишь с такими же, как и он сам,

героями.

Ну, и во-вторых, неизменным спутником

доблести

уже у Гомера было

богатство

.

Доблесть и богатство - вот признаки альфа-статуса античного грека (да и не только его). Однако, прошли века, и великих героев на поле брани заменил

строй

, который очень скоро превратится в знаменитую греческую

фалангу

. Никакому Ахиллесу не справиться с хорошо обученным строем копейщиков. Время индивидуальной доблести уходит в прошлое. Ее заменяет коллективная слаженность строя.

А как же демонстрация статуса? Увы, остается только богатство. "…сейчас, - пишет о позднегреческой родовой знати Уолтер Донлан, - когда воинская доблесть потеряла свое значение, демонстрация статуса аристократии свелась к демонстрации ее богатства. Отсюда берет начало многократно описанное в научной литературе явление

Вот в такой ситуации и выходит на политическую сцену Солон - афинский политик, законодатель и поэт, один из "семи мудрецов" Древней Греции. Тот самый, что участвовал в сходке величайших мужей Эллады, состоявшейся в храме Аполлона.

Естественно, Солону все происходившее вокруг него очень и очень не нравилось. Ведь, в отличие от своих собратьев по аристократическому классу, он был еще и философ. То есть, человек умный и способный смотреть значительно дальше собственного носа. А там, впереди, если оставить все так, как идет, родные Афины не ждало ничего хорошего. А только лишь аттический бунт, бессмысленный и беспощадный. (извините, Александр Сергеевич!)

Первое, что он пытается сделать, это воззвать к совести и здравому смыслу афинской аристократии. Ведь рубят же сук, на котором сидят, уроды! Воззвать Солону было легче, чем кому бы то ни было. Если кто не знал, так Солон был не только философ, но еще и поэт. Из пяти с лишних тысяч строк его поэтического наследия до нас дошло всего 283 строки.

И среди них - такие:

Итак, ядерной бомбой античной Греции была фаланга. "Гоплитская революция" VII в. до н.э. просто вынесла все остальные виды вооружения с поля брани. Грозные коробки тяжелобронированных копейщиков в унифицированных доспехах с продуманной тактикой и отточенной техникой движений и перестроений не оставляли ни единого шанса любому иному войску - независимо от качества оружия и количества его носителей.

И оглушительный визг деревянных флейт, и звон литавр, и земля, вздрагивающая от синхронной поступи нескольких тысяч

[17]

здоровых, хорошо накачанных мужиков в бронзовой упаковке… Короче, страшное дело!

Так вот, фаланга - это коллективный способ ведения войны. Здесь все равны. Аристократ, ведущий свою родословную от самого Зевса, здесь ничем не отличается от любого крестьянина, кожевника или кузнеца, у которых хватило денег справить себе тяжелый пехотный доспех. Более того, успех фаланги вообще зависит от того, насколько унифицированы каждое движение, каждый шаг, каждый вздох ее бойцов.

Но если все равны на поле брани, то у этих самых тысяч бойцов в мирное время возникают вопросы. А именно, почему мы не равны внутри городских стен? Вот как описывает эти социальные процессы в своей "Политике" Аристотель: