Перед нами путевой дневник поездки писателя в Будапешт, включающий воспоминания, литературоведческие изыскания, теоретические высказывания о мифе, мифологии, о соотношении мифа и сказки. Мотив скитаний Одиссея включается автором в контекст воспоминаний о процессе «ломки» сознания, который он пережил в антифашистской школе. Фюман вновь ощущает себя Одиссеем, вновь спускается в Аид прошлого ради познания истоков современности.
Предисловие
Нет надобности представлять советскому читателю Франца Фюмана, видного поэта и прозаика Германской Демократической Республики, автора произведений, объединенных одной общей темой ответственности за прошлое своего народа и за его сегодняшние судьбы, переводчика, эссеиста, детского писателя, лауреата государственных премий ГДР. Книги Фюмана не раз издавались в нашей стране, его избранные произведения, сопровождаемые обстоятельной вступительной статьей, составили один из томов «Библиотеки литературы ГДР»
[1]
.
Новая книга Франца Фюмана — «Двадцать два дня, или Половина жизни» — во многом дополняет и развивает написанное им прежде. Это одновременно осмысление прошлого и попытка заглянуть в будущее (оно ведь присутствует и в любом «теперь»), подведение итогов и поиски дальнейших путей творчества — искренняя и откровенная в суждениях писательская исповедь.
Трудно однозначно определить жанр этой книги. Задуманная как путевые заметки о двадцати двух днях, проведенных в Венгрии осенью 1971 года, она постоянно выходит за эти рамки, вырастая в серьезный и непринужденный разговор о дружественной стране, о венгерской культуре, которая, естественно, в первую очередь привлекает внимание писателя, об общих законах творчества, о задачах художника. И здесь же — размышления о собственной творческой судьбе, строгая, нередко даже суровая оценка того, что сделано и что сделать еще предстоит. Сам Фюман так говорит об этом: «Собираюсь написать книжечку путевых заметок, свободную, пеструю, не ограниченную Венгрией, нечто вроде подробного дневника». В нем нашли свое место и небольшие, исполненные поэзии зарисовки с натуры, и лирические миниатюры, некоторые из которых носят характер притчи, и многоплановые литературные реминисценции, и отдельные, только что завершенные переводы из венгерских поэтов.
Дата, которой начинаются записки, — 14 октября 1971 года. В этот ничем не примечательный день автор садится в экспресс, который должен доставить его в Будапешт, и, не дожидаясь отхода поезда, открывает свою записную книжку. Меняется ландшафт за окном вагона, раскованно, свободно текут мысли, то и дело возникают прихотливые ассоциации, пока не задержится сознание на каком-нибудь серьезном предмете, требующем глубокого осмысления. Тогда начнется упорная работа над фразой, и, сколько бы ни понадобилось — не раз и не два, — будет писатель возвращаться к важной для него теме, чтобы продумать, понять и, наконец, найти точные, единственно подходящие слова. И то, что оказалось в записной книжке вроде бы случайно, благодаря пришедшему на ум яркому сравнению или неожиданно всплывшему воспоминанию, станет вдруг необходимым подспорьем, своего рода вспомогательным инструментом в этой сложной, почти ювелирной работе мысли. Форма путевого дневника как бы переосмысляется заново; свободная от жестких требований жанра, с подвижными границами, она предполагает не только воспроизведение географического маршрута автора, но и куда более сложного пути его размышлений.
Понятно, что книга Фюмана не обещает легкого чтения. Отказываясь от готовых, заранее запрограммированных решений, она приглашает читателя стать участником творческого процесса, по-своему испробовать нелегкое писательское ремесло, анализируя, сопоставляя, обдумывая, вновь и вновь возвращаясь к прочитанным страницам. Порой, как в сложно организованном музыкальном произведении, темы здесь намечаются, развиваются., на время исчезают и подхватываются вновь, иногда на них указывается мимоходом, полунамеком, одной внезапно обрывающейся фразой, и лишь в итоге эта ассоциативная мозаика складывается в завершенную картину, в единое и впечатляющее целое.
14.10
Восточный вокзал, перрон «А», экспресс «Север — Юг», 23 час. 45 мин. Ночью этот вокзал всегда кажется удивительно уютным: черная ночь, мягкий свет фонарей, стальной купол неба покоится на прочных опорах и голуби спят в своих укромных гнездах. По небу тянутся молочно-белые упругие облачка, укрощенные драконы фыркают в упряжках, и вечные недруги — волк и овца, лев и теленок, пантера и газель — без ненависти и страха обнимают друг друга и сердечно желают друг другу всего самого лучшего; бог совсем рядом, до него рукой подать, и божественный порядок — понятен: у архангела красная шапка, у ангела-хранителя красный шарф, змию доступ сюда закрыт и даже прокопченный черт трудится на благо остальным. И как хорош тот новый мир
[3]
…
Пожалуй, не хватает только пальм.
Проявления национального характера в минуты прощания: немец, по-моему, облагораживается.
