Майским утром 1819 года мичман Павел Михайлович Новосильский торопливо шагал по Галкиной улице Кронштадта. Молодой офицер не верил своему счастью: неужели он и вправду пойдет в дальний вояж — на самый край Света, увидит бурные моря Южного Ледовитого океана, а может статься, и неведомые земли?! Ну, конечно, конечно же: сам Михаил Петрович Лазарев только что говорил с ним, обнадежил и даже вручил личную рекомендацию. Новосильский нащупал в боковом кармане драгоценное письмо и ещё быстрее зашагал к пристани.

Неделю назад он и не помышлял об участии в полярном походе, но как-то вечером к нему пришел мичман Иван Антонович Куприянов, возбужденный и радостный.

— Поздравь меня, Павел, — зачислен на шлюп «Мирный»! — торжественно объявил приятель.

— От души рад за тебя, желаю успеха, — протянул руку Новосильский.

Он подавил досадливое чувство: почему же ему не дается этакое счастье? Вместе с Куприяновым он учился в Морском корпусе, вместе гардемаринами год назад проходили выучку на «Памяти Евстафия», а совсем недавно в один день оба получили первый офицерский чин. Конечно, Ивану Антоновичу с его богатой родней и связями в высшем свете Петербурга легко сделать карьеру, а вот он, хотя на экзаменах был из первых и в прошлогоднем плавании отличился, так и не увидит ничего дальше Финского залива…

Terra australis incognita — Южная неведомая земля — так с отдаленных времен именовали огромный континент, шестую часть Света, известную нам под названием Антарктиды, территория которой намного больше всей Европы.

Ещё в ту эпоху, когда представления человечества об устройстве нашей планеты ограничивались лишь некоторыми областями Европы, Азии и Африки, за много веков до открытия европейцами Америки и Австралии, ученые высказывали мысль, что где-то далеко на юге существует обширное пространство суши — «для равновесия с Северным полушарием». Ни подтвердить, ни опровергнуть это предположение никто практически не мог — европейцы ещё не ходили в моря Южного полушария. Людям грезилась неведомая страна изобилия, населенная и плодородная, обладающая несметными сокровищами, но тайна оставалась нераскрытой, человеческий взор ещё не проникал ни в один уголок Terra incognita.

О бесплодных попытках мореплавателей достигнуть Южного материка Новосильский и Куприянов впервые услышали в Морском кадетском корпусе от преподавателя географии. Теперь они погрузились в отчеты о плаваниях в южные моря и мысленно перенеслись на триста лет назад, во времена Христофора Колумба, Васко да Гамы, Фернандо Магеллана и их последователей…

Великие географические открытия конца XV и начала XVI столетия повлияли на ход и судьбы мировой истории. Развертывалась многовековая жестокая борьба европейских держав за политическое и торговое владычество. Испания и Португалия, крупнейшие морские державы того времени, господствовали на вновь открытых океанских путях, вывозили из Нового Света, Индии и Китая колоссальные богатства, золото, пряности. Англия и Голландия не оставались равнодушными к монополии могущественных партнеров и стремились заполучить свою долю добычи.

Необычайный рост торговли и растущее денежное обращение требовали драгоценного металла. Неутолимая жажда золота, владевшая Западной Европой, стремление захватить азиатские продукты и американские сокровища, обрести на заморских территориях новые тысячи рабов породили острое соперничество между европейскими нациями.

Джемс Кук — выдающийся мореплаватель и исследователь. Родился он в семье английского батрака и с семи лет работал у богатого землевладельца. Лишь на пятнадцатом году подросток овладел начатками грамоты, а позднее, нанявшись к йоркширскому купцу, впервые увидел море, хотя детство и юношеские годы провел в десятке миль от побережья.

Морская жизнь Кука началась на парусном судне-угольщике, носившем оригинальное название «Свободная любовь». Закончив трехлетнее обучение, Кук плавал матросом в Балтийском море, побывал и в Петербурге. Семилетняя война способствовала карьере молодого моряка, поступившего добровольцем на 60-пушечный корабль. Через три года уже морским офицером он участвовал в боевых действиях в Канаде. Понимая, что знания его очень ограниченны, Кук в возрасте более 30 лет занялся самообразованием. Потом он вёл гидрографические работы и выпустил первый печатный труд.

На трехмачтовом барке «Индевор» («Попытка») Кук осуществил в 1768–1771 гг. свой первый кругосветный поход. Снаряжая экспедицию для открытия шестой части Света и расширения заморских владений Британской империи, адмиралтейство снабдило Кука всеми сведениями, в том числе и секретными, о наиболее важных плаваниях в южных морях. Случай свел его на острове Таити с весьма толковым и сообразительным туземцем по имени Тупиа, который присоединился к экспедиции и помог открыть несколько тихоокеанских островов.

Англичане подошли к восточному берегу Новой Зеландии, населенному воинственным племенем маори и неизвестному европейцам. Джемс Кук не избежал ошибки многих мореплавателей, искавших Terra incognita, и решил, что экспедиция достигла берега Южного материка либо расположенного близко от него крупного острова. Через несколько недель он убедился, что «присоединенная» им к британским владениям территория — это Земля Штатов (так называли Новую Зеландию), у западного побережья которой ещё в 1642 году плавал голландец Абель Тасман. Стало ясно, что шестую часть Света надо искать где-то южнее. Однако англичане пошли в противоположном направлении и открыли неизвестное восточное побережье Австралии.

Вернувшись из трехлетнего плавания, Кук получил звание капитана. Ему не пришлось долго отдыхать. Британское адмиралтейство было обеспокоено активностью французского морского флота: отряды военных кораблей один за другим отправлялись из Франции на поиски Южного материка, они могли опередить англичан. Джемсу Куку поручили возглавить новую экспедицию.

Новосильский глядел на удаляющиеся, затянутые легкой дымкой берега Бразилии. Шлюпы «Открытие» и «Благонамеренный», стоявшие на рейде Рио-де-Жанейро, казались маленькими пятнышками. Мичман вспомнил вчерашний прощальный обед, дружеские тосты, взаимные пожелания успехов. И вот настал час расставания. «Открытие» и «Благонамеренный» продолжат свой далекий путь в Северный Ледовитый океан, «Восток» и «Мирный» идут в противоположном направлении — к высоким широтам Южного полушария, в неизведанное… Свидятся они только в Кронштадте. Но когда?..

Кто-то положил ему руку на плечо. Мичман обернулся.

— Любуетесь напоследок тропиками? — спросил лейтенант Анненков. — В Петербурге теперь осенняя сырость, дождь, холодные ветры, а здесь всё цветет, благоухает.

— И всё же родной осенний Петербург милее тропического Рио-де-Жанейро. Разве вы, Михаил Дмитриевич, не желали бы хоть пять минут подышать российским воздухом, пройтись по Невскому!..

Четыре с половиной месяца миновало, как две дивизии покинули Кронштадтский рейд. Северная полярная экспедиция на «Открытии» и «Благонамеренном» шла под начальством капитан-лейтенанта М.Н. Васильева и лейтенанта Г.С. Шишмарёва. Шлюпами «Восток» и «Мирный» командовали капитан 2 ранга Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен и лейтенант Михаил Петрович Лазарев, высокообразованные и талантливые люди, отличавшиеся патриотизмом, бесстрашием, любовью к морской службе, высокими качествами настоящих исследователей.

Корабли подошли к острову Завадовского. Густой дым поднимался над вершиной вулкана, запахло горящей серой. Симонов и мичман Демидов с матросами отправились на шлюпке к берегу. Над головами путешественников реяли альбатросы, буревестники и фрегаты. Вскоре появились пингвины. Быстро плавая и ныряя, уморительные птицы сопровождали гостей. Некоторые обгоняли шлюпку и, достигнув берега, выбирались на сушу, но тотчас снова с криком бросались в воду.

Путешественники очутились в пингвиньем царстве. Берег и пологие каменистые склоны принадлежали птицам, нестройный шум доносился из гнездовьев. Вытянувшись во весь рост, опираясь на короткие крепкие ноги и хвост, пингвины стояли плотными рядами и пронзительно голосили, не то приветствуя незнакомцев, не то возмущенные внезапным вторжением. Сколько их было — пять тысяч, пятьдесят, сто тысяч?.. В плотной массе не осталось ни малейшего прохода, и крикуны не проявляли намерения уступить дорогу.

— Аккурат наш суздальский барин, только росточком поменьше, — шепнул приятелю Егор Киселев, скосив глаза на жирного пингвина, сердито помахивающего короткими крылышками-ластами и норовящего продолбить клювом матросский сапог.

Симонову и Демидову пингвины напоминали маленьких толстячков-джентльменов в черных фраках с ослепительно белой манишкой на выпяченной груди.

— Иван Михайлович, они насиживают яйца, потому и не сходят с места, — сказал Демидов.