Середина октября, около одиннадцати часов. Солнце спряталось, и в чистом воздухе чувствовалось приближение дождя. Темно-синий костюм, такая же рубашка, галстук, платок в кармашке, черные спортивные туфли, носки с темно-голубыми стрелками — я пристойно одет, чист, выбрит, трезв, и плевать, кто и что об этом думает. В общем, выглядел я так, как положено приличному частному детективу. И шел навестить четыре миллиона долларов.

Нижний холл особняка Стернвудов возвышался в два этажа. Над главным входом, через который прошло бы стадо индийских слонов, громоздился большой витраж, изображавший рыцаря в доспехах, хлопочущего возле дамы, привязанной к дереву. Дама была без платья, но с длинными волосами, которые в данной ситуации оказывались как нельзя кстати. Забрало рыцаря задвинуто наглухо, он ковырялся в узлах веревок, которыми была опутана дама. Пожалуй, живи я в этом доме — рано или поздно забрался бы наверх, чтобы помочь. Хотя вряд ли ему это понравилось бы.

В задней части холла высились французские окна до пола, за которыми виднелась широкая полоса изумрудного газона вплоть до белого гаража, где молоденький шофер-брюнет в черных сверкающих сапогах наводил блеск на коричневый паккард-кабриолет. За гаражом торчали деревья, заботливо подстриженные наподобие пуделей, за ними виднелась оранжерея с крышей куполом. Дальше опять деревья, а потом — плотная ломаная линия гор.

Справа широкая, выложенная плиткой лестница вела на галерею с перилами из кованого железа и с новым сюжетом на витраже. Вдоль стены холла расставлены большие стулья с выпуклыми сиденьями из красного плюша. Похоже, на них никогда не садились. Посредине левой стены возвышался большой камин с решеткой и мраморной плитой, украшенной по углам амурами. Над камином — большой портрет, писанный маслом, а над портретом, под стеклом, висели две охотничьи перчатки, продырявленные пулями, а может, молью. Портрет изображал офицера в величественной позе, облаченного в парадный мундир времен мексиканской войны. С ухоженной черной бородкой, такими же усами, с жесткими, жгучими, как уголь, черными глазами, он производил впечатление человека, с которым лучше не спорить. Наверное, дед генерала Стернвуда. Сам генерал — вряд ли, хотя я и слышал, что он весьма преклонных лет, несмотря на двух дочерей в опасном еще возрасте где-то возле двадцати.

Я все еще не мог оторваться от жгучих черных глаз, когда сзади под лестницей отворилась дверь. Наверное, возвращается дворецкий. Однако вошла девушка.