Единственное, чего я не учла, когда решила изменить свой статус и превратиться из замужней женщины в мать-одиночку, была собака. Множество мыслей, ужасных и тривиальных, крутилось в голове и оставляло шрамы на сердце в горькие дни осознания того, что мой брак подошел к концу, но вот о собаке как-то не подумалось. Да и то сказать, на рихтеровской шкале эмоциональных потрясений собаки даже не обозначены.

В принципе я их ненавижу. Точнее, если говорить честно — теперь я стараюсь быть честной во всех вопросах, — я ненавижу их владельцев, а собак просто не люблю. Так, дерьмо на ножках, поставщики маленьких кучек экскрементов на дорожки, где гуляют добропорядочные граждане, любители скрести в траве и обнюхивать интимные места, причем отвратительные песьи покровители поучающим тоном призывают вас этому радоваться: «Это собачка так дружит…» Моя лучшая подруга, утверждаю со всей определенностью, ни разу не задирала мне юбку с целью установить взаимопонимание, — не вижу причины, почему собакам нужно даровать подобную привилегию. К тому же собачьи владельцы загрязняют язык эвфемизмами — гнусное преступление! — говоря «прогулка» вместо «оправка» и называя «упражнением» занятие, суть которого остальные жители Земли передают фразой «помочиться на фонарные столбы». Я давно считаю неплохим проклятием выражение «Чтоб тебе стать деревом в стране собак». Наверное, однажды я его использую.

Однако когда человек мучается ощущением вины за насильственное извлечение единственного отпрыска из счастливой полной семьи, обрекающее дитя на неизвестность жизни с матерью, приходится идти на жертвы. В грустных голубых глазах Рейчел появилась хитринка (мораль десятилетних, к счастью, несложна — находить трещину в латах взрослого).

— Если у меня не будет папочки, — сказала она, — можно тогда собаку?

От облегчения, что дочь не отвернулась от меня, посчитав главной виновницей свалившейся беды, я согласилась.

Курьезный феномен: принято считать, что мужчинам принадлежит роль лидеров, а женщины ведомы, но адвокаты, консультанты по вопросам брака и все их племя подтвердят, что в большинстве случаев именно женщины до последнего сохраняют семью и именно женщины в конце концов предпринимают необходимые с точки зрения закона действия для расторжения брака.

Мужчина довольствуется ролью зрителя, когда жена, падая в объятия вечера и нарядившись почти исключительно в запах дорогого французского парфюма, объясняет, что идет на урок гончарного ремесла, и просит ложиться спать, не дожидаясь ее. Мужчина может обнаружить себя в отдельной спальне, узнать, что глажку его белья давно не считают частью домашних хлопот, а при выборе телепрограммы на вечер его вкусы и подавно не принимают в расчет. Осознав, что жена не разговаривает с ним уже пять лет, мужчина ничего не станет предпринимать, разве что про себя, в приватном ментальном пространстве уныло помечтает о восстановлении прежнего статус-кво, надеясь, однако, что это произойдет как-нибудь само собой, — оптимизм, сложившийся в результате многовекового мужского господства. Но женщина, обнаружив в «бардачке» мужнина автомобиля кружевные трусики, которые, насколько помнится, ей не принадлежат, женщина, которая двадцать лет пытается объяснить, что полуминутная прелюдия не эквивалент оргазма, женщина, которая вдруг понимает, что, кроме «передай-ка мармелад», они с супругом уже десяток лет ни о чем не разговаривали, начинает действовать.

Именно этим я в конце концов и занялась, преодолев, как я уже сказала, самый сильный страх, превращающий в трусов любых разводящихся родителей, — страх перед тем, как отреагирует ребенок.

Я видела, что Рейчел не осознает реальной ситуации. Одно дело, когда тебе сказали, что папа с мамой решили пожить отдельно, и совсем другое — испытать это на практике, а мы с Гордоном вели себя как тюфяки, не желая особенно гнать волну, пока живем под одной крышей. Вследствие трусости или желания оградить дочь? Я не знаю.

Когда решение было принято, а Гордон поставлен в известность, что решение принято, мы прожили еще четыре месяца без видимых — для Рейчел — перемен, продолжая даже спать в одной постели. В свободную комнату Гордон не перешел, я тоже воздержалась. До этого мы три года дрыхли рядом, целомудренно и асексуально, к чему же притворяться, что двуспальная кровать, в которой мы потеем и храпим целыми ночами, является неким символом? Это все равно что сидеть рядом на диване. Тем, кто делит ложе в любовно-эротическом смысле этого выражения, трудно поверить, но так у нас было. Это продолжалось, пока я не поняла, что дочь не постигает настоящего смысла слов «жить раздельно», ибо раздельно мы не живем. Развод для Рейчел оставался чистой абстракцией. После первой эмоциональной вспышки и декларации моей независимости все шло как прежде, и из попыток серьезного разговора ничего хорошего не выходило. Несколько недель спустя дочь спросила перед сном: «Мамочка, я унаследовала все папины недостатки, да?» — и я спохватилась, что чересчур рьяно изливаю давно копившиеся обиды. Когда Рейчел оставляла комнату в беспорядке (в настоящем бардаке — почти на золотую медаль), я раздраженно язвила, что она — копия неряхи-отца. Если дочь увиливала от фортепианных экзерсисов, предпочитая смотреть телевизор или рисовать каракули в альбоме, я называла ее бездельницей, не упуская случая подчеркнуть сходство дочкиной натуры с моральной неустойчивостью Гордона. Если Рейчел съедала последнее пирожное, яблоко или банан, не поинтересовавшись, не хочет ли кто, я говорила, что эгоизм у нее папашин, и так далее. Но скоро я поняла, что это не метод, и стала сдерживать эмоции. В конце концов, он ее папа, она его любит, а Гордон любит ее. Что есть мой гнев в сравнении с потребностью дочери в любви? Таким образом, мне было отказано даже в нелояльности к мужу, и жизнь текла практически по-прежнему.