Грязная история

Эмблер Эрик

Герой известного английского мастера остросюжетной прозы Артур Абдель Симпсон, журналист без гражданства и постоянной работы, от безысходности совершает необдуманные и рискованные поступки, и только изрядное везение спасает его от тюрьмы, когда он помогает избежать ареста по обвинению в совращении девушек.

Часть первая

Отправление из Афин

Глава 1

Готов заявить всем и каждому:

«X. Картер Гэвин, вице-консул посольства ее королевского величества в Афинах, — подлец!»

В письме я недвусмысленно указал, что прошу встречи с генеральным консулом. Так нет же, этот гусь, видимо, предпочел исполнению долга партию в гольф, а мне пришлось иметь дело с X. Картером Гэвином.

Для начала он целых полчаса мариновал меня в приемной. Потом, когда я вошел в кабинет, еще минут пять разговаривал по телефону, неся какую-то чушь о проверке повреждений судов, и все это — на сугубо юридическом жаргоне.

Чиновник был довольно молод — на вид не старше тридцати. И сначала это меня обрадовало. С должностными лицами куда легче иметь дело, пока опыт не превратил их в людей бездушных и черствых. И когда я, еще мальчиком, воспитывался в Англии, нас учили с уважением относиться к старшим, во всяком случае, хотя бы соблюдать внешние приличия. Поэтому я мог рассчитывать, что к человеку, который по возрасту годится ему в отцы, X. Картер Гэвин проявит должное почтение.

Глава 2

Я оставил машину у консульства и отправился выпить в ближайший бар.

Я боюсь высоты. Однажды, в ту страшную ночь, когда обстоятельства загнали меня на крышу музея Топкани в Стамбуле, голова кружилась так сильно, что я не мог избавиться от ощущения, будто лечу вниз, хотя, к счастью, все-таки не упал.

Приблизительно так же я себя чувствовал, сидя за столиком кафе, — словно я падаю и ничто не остановит этот полет, кроме скал далеко внизу.

Через десять дней истекал срок моего вида на жительство и разрешения на работу в Греции, и, чтобы возобновить их, надо было идти в Бюро по связям с иностранцами. До сих пор у меня все было в порядке — тут, в Греции, я вел себя так, что комар носа не подточит, и за последнее время они два раза продлевали документы на шесть месяцев. Ужас в том, что для очередного продления надо представить паспорт и он должен быть действительным. В последний раз я воспользовался старым египетским, так как срок его тогда еще не истек. Я понимал, что мне нет смысла идти к специалистам по подделке документов, или к «липачам», как выразился этот стервец. Служащие Бюро по связям с иностранцами очень тщательно проверяют паспорта, и, если в вашем подправлена какая-то мелочь, в суете многолюдного аэропорта вы сможете проскочить через иммигрантский контроль, но тот же самый грешок приведет вас в тюрьму, коли вы рискнете провернуть этот номер в Бюро.

Я, конечно, знал, где можно получить новый паспорт, — в Панлибгонко. Вопрос в том, как я за него расплачусь?

Глава 3

Миссис Карадонтис жила в большой квартире неподалеку от афинской высшей технической школы.

Обычно я приходил туда два раза в неделю, показывал старухе свой журнал, расчеты и отдавал ее долю выручки. Я не любил эти визиты, даже если она не закатывала скандал из-за каждой драхмы. Как правило, я не обращал особого внимания на дурные запахи — запах есть запах, но в квартире миссис Карадонтис попросту смердело. Не знаю, чем именно; иногда мне приходило в голову, что это дотлевает ее покойный муж. Приблизительно так пахнет протухшая вода в вазе для цветов, только эта вонь была намного сильнее и противнее.

От самой миссис Карадонтис несло духами, и оба запаха, смешиваясь, создавали настолько незабываемое зловоние, что оно потом преследовало вас, как дурной сон. Миссис Карадонтис, худой и темноволосой гречанке, было лет шестьдесят. На верхней губе у нее росли волоски, а голос звучал по-командирски зычно. Старуха здорово пила, и я всегда старался прийти как можно раньше, в первые вечерние часы, чтобы покончить с расчетами, пока она не наклюкалась, иначе процедура занимала раза в два больше времени. Миссис Карадонтис была ярой роялисткой и, осушив несколько рюмок подряд, имела обыкновение читать газету вслух и всячески поносить правительство, после чего переходила к воспоминаниям о покойном муже и заливалась слезами, а затем вновь костерила правительство. Это могло продолжаться часами. Чтобы выдержать все это, мне приходилось тоже прикладываться к бутылке, но никакая выпивка не могла притупить обоняние.

Однако в тот вечер я заглянул к миссис К. в половине десятого. Расчеты мы должны были сделать только в четверг, а я хотел, чтобы к тому моменту, когда я заговорю о деньгах, старуха как можно более размякла.

Миссис К. и впрямь сильно развезло. Я даже подумал, что пришел слишком поздно и теперь она своей пьяной болтовней не даст мне возможности высказать просьбу. Как только я вошел, старуха начала размахивать номером «Аподжевматини» и ругать изменническую, с ее точки зрения, речь мистера Маркезиниса. Миссис К. не спросила, почему я пришел в неурочный день, — любой слушатель устраивал ее больше, чем полное отсутствие оных. Пожалуй, она даже обрадовалась мне и два раза подряд прочитала всю речь вслух. Я попивал «Метаксу», вставляя односложные междометия.

Глава 4

Следующие три дня напоминали кошмар. Я даже подумывал продать «плимут», а для работы взять напрокат машину; но выяснил, что дело не выгорит, поскольку документы на «плимут» — у миссис К.

Наступила пятница, когда я должен был забрать паспорт в конторе Геннадио. Естественно, я туда не пошел, зная, что так и этак не уговорю маклера отдать мне документ без денег. Мысль о том, что готовый новенький паспорт лежит где-то у него в столе, сводила меня с ума. К вечеру я дошел до такого отчаяния, что готов был взломать контору и выкрасть свое сокровище. Разумеется, я этого не сделал, ибо мне хватило соображения понять, что, даже если сумею похитить паспорт, Геннадио сразу поймет, чья это работа, а он не из тех, кто прощает подобные вещи. Точнее, он был вполне способен пойти на крайние меры.

В субботу я возил в Дельфы супружескую пару из Америки. Вернулся около восьми вечера и зашел выпить в таверну неподалеку от дома. В этой таверне всегда принимали адресованные мне сообщения (я указывал тамошний номер телефона на своих визитных карточках). На сей раз бармен принес весточку от Геннадио. Он очень вежливо просил меня позвонить, если вернусь до девяти или утром, и дал номер телефона. По словам маклера, это был деловой и крайне срочный вопрос.

Я пил бренди и обдумывал это сообщение. На первый взгляд причина этого звонка как будто не вызывала сомнений. Геннадио хотел знать, почему я не появился у него в конторе, и получить обещанные тридцать пять тысяч драхм.

В то же время меня слегка озадачивали любезность просьбы и ссылка на безотлагательное дело. Если маклер намеревался лишь запугать меня, то краткого напоминания о себе или приказа явиться в понедельник утром было бы достаточно. «Странно», — подумал я и решил ему позвонить. Объяснение неявки в пятницу у меня было наготове, и с этой стороны я не ждал никаких неприятностей.

Глава 5

В тот же вечер я отправился навестить мадам Ирму.

Она жила в очень красивом доме, построенном на собственном участке земли по дороге в Кифиссию, и никогда не держала одновременно более шести-семи девушек, меняя их каждые несколько месяцев. Ирма брала деньги за их услуги, но обставляла все это наилучшим образом. Во избежание досадных встреч клиенты входили и выходили через разные двери. Единственные, кого посетитель видел в доме, были, разумеется, сама мадам Ирма, старая Кира, ее экономка, ведающая финансовой частью, и выбранная девушка. Учитывая высокие запросы Хейка, я решил, что помочь мне найти искомое способна только Ирма.

Мадам платила мне комиссию за поставку клиентов, поэтому мы поддерживали неплохие отношения. Естественно, я не собирался с порога приступать к цели своего визита, полагая, что, если постепенно введу Ирму в курс дела и прикинусь, будто сказал больше, чем хотел, она ухватится за это, рассчитывая заработать не в пример солиднее моего. Собственно, так бы оно и было.

Ирма уже достигла средних лет, но все еще оставалась очень привлекательной дамой, если вы ничего не имеете против полноты. Вообще-то я слышал, что кое-кто из постоянных клиентов частенько заглядывает к ней в память о былых временах. Вполне возможно, но к часу ночи в доме уже царит тишина, а его хозяйка, одетая в роскошный халат, обычно сидит у себя в приемной или гостиной, пьет чашку за чашкой чай и гадает на картах, пытаясь заглянуть в будущее.

Мадам Ирма не слишком обрадовалась мне, увидев, что я не веду за собой клиента; но когда я сказал, что нуждаюсь в ее совете, немного оттаяла и предложила чаю.

Часть вторая

Путешествие в Джибути

Глава 1

Мы дождались десяти часов и лишь тогда рискнули покинуть каюту.

Я с огромным трудом убедил Гутара одолжить мне бритву. Сдался он, только уразумев, что, если я покажусь в таком диком виде офицерам судна, это подпортит и его репутацию. Все же француз уступил очень неохотно, и, когда я вернул бритву, аккуратнейшим образом ее промыв, Гутар еще раз прополоскал ее собственноручно. Можно подумать, у меня корпускулы, а то и что похуже. Но все-таки мысль о том, что нам надо произвести как можно более благоприятное впечатление, видимо, не пропала втуне, поскольку Гутар отдал мне старую рубашку с коротким рукавом, — моя сильно изорвалась, когда меня втаскивали в проклятый люк.

На верхней палубе мы отыскали небольшую столовую, и темнокожий стюард принес нам кофе с тостами. Этот малый говорил по-французски, но Гутар сказал, что он сенегалец. Чуть позже появился какой-то офицер — сухощавый молодой человек с одутловатым лицом, впрочем довольно крепкий на вид. Кивнув нам, он уселся на дальнем конце стола. Стюард тотчас подал кофе и фрукты. Как только он вышел, офицер снова взглянул на нас.

— Насколько я понимаю, вы новые пассажиры, — заметил он по-французски.

Гутар кивнул:

Глава 2

В Порт-Саиде я провел на берегу менее трех часов: именно столько мне понадобилось, чтобы получить у португальцев визу в Мозамбик и приобрести кое-какие необходимые вещи. Когда мы вышли из консульства, Гутар отправился по своим делам — наверное, хотел найти бордель, а я поспешил вернуться на судно. Не в моих привычках рисковать без надобности. И для меня было большим облегчением снова оказаться на борту «Вольвертема».

Назавтра наше судно присоединилось к каравану судов, следующих через канал на юг, в Суэц. Долго мы там не задерживались, и я не стал выходить на берег. Скоро мы опять плыли вниз по каналу, держа путь дальше — в Красное море.

«Адское пекло» — так называл это море мой отец. Ему как-то довелось идти здесь на военном корабле летом, и во время перехода двое солдат, долго служивших в Индии и, стало быть, привычных к жаркому и влажному климату, скончались от теплового удара. Отец говорил, что летнее плавание по Красному морю даже на роскошных лайнерах опасно для пожилых людей и тех, у кого больное сердце. Правда, в наше время все лайнеры, следующие этим курсом, оборудованы кондиционерами.

Но «Вольвертем» не был лайнером и подобной роскоши позволить себе не мог; более того, там даже вентиляционная система барахлила.

Спасибо еще, был конец сентября, а не июль и не август, но все равно стояла невыносимая жара. Дул удушливый ветер, с безоблачного неба солнце обрушивало на нас раскаленные лучи, и все металлические предметы так нагревались, что до них невозможно было дотронуться. На третий день после Суэца один из офицеров сказал нам, что температура воды достигла двадцати восьми градусов по Цельсию, а это значительно выше восьмидесяти по Фаренгейту. Ночью было почти так же душно, как днем. Каюта превратилась в душегубку, и мы спали на палубе. Даже всезнайке Гутару пришлось признать, что это худшее, с чем он когда-либо сталкивался, даже в Северной Африке.

Глава 3

Через два дня мы подошли к Джибути.

С берега дул сильный ветер, и «Вольвертему» пришлось идти вдоль мола, а потом ждать, пока для него подготовят ремонтный док.

На борт поднялись представители французской иммиграционной службы и таможенники, оформили все документы и проставили нам транзитные визы на время стоянки в порту. Предполагалось, что пока мы будем жить на судне, но так не могло продолжаться долго. По прикидкам старшего механика, ремонт не мог занять меньше недели, и все это время дренажные насосы и остальные механизмы должны быть выключены. Следовательно, после начала ремонта нам предстояло перекочевать на берег.

Это вполне устраивало экипаж судна, поскольку морякам продолжали платить жалованье, а все их расходы на жилье и питание оплачивались за счет судовладельца. Однако нас с Гутаром это вовсе не обрадовало.

У нас состоялись отнюдь не легкие переговоры с капитаном Ван-Бунненом.

Глава 4

Между входом в отель и конторой хозяина был небольшой крытый дворик, где гости могли в сравнительной прохладе отдохнуть и выпить. В пятницу вечером как раз я сидел там за столиком, когда появился Кинк.

Гутара пригласил в клуб один из старых армейских друзей — француз отыскал его через комиссариат полиции, — и я был один. Кинк привлек мое внимание главным образом потому, что я совсем обалдел от скуки и появление или уход любого постояльца казались чуть ли не событием. Впрочем, меня сразу поразила его незаурядная внешность.

Кинк был высоким, очень жилистым мужчиной лет сорока, с необычной формы — словно бы слегка сплюснутой и вытянутой — головой, покрытой короткими седеющими каштановыми волосами. Одеяние его составляли хлопчатобумажные брюки цвета хаки и такая же рубашка, на спине которой расползлось огромное пятно от пота. На перекинутом через правое плечо ремне болтался вещевой мешок. Несмотря на в общем-то отнюдь не могучее сложение, быстрота и порывистость выдавали в нем большую скрытую силу. На первый взгляд незнакомец показался мне мелким чиновником из глубинки. Но когда арапчонок, который подметал во дворике и служил носильщиком, принес багаж нового постояльца, мне пришлось пересмотреть свое мнение. При виде дорогого и легкого на вид чемодана, портативной пишущей машинки и потертой сумки для авиаперелетов с маркой «Сабина» я счел, что это, скорее, инженер-нефтяник или журналист. Он мог с одинаковой вероятностью быть и тем и другим, но почему тогда выбрал отель «Европа», а не какую-нибудь более солидную гостиницу?

Я тут же забыл о незнакомце, но в субботу вечером, вернувшись из парикмахерской, куда ходил подстричься, застал его за оживленной беседой с Гутаром. На столике перед ними стояло пиво.

Я не решался к ним подойти, поскольку реакция Гутара на мое общество всегда была непредсказуема, но француз, заметив меня, приглашающе махнул рукой.

Глава 5

Капитан Ван-Буннен жил не в отеле, а в частном бунгало одного из морских офицеров. Находилось оно в европейском квартале, и мы не видели кэпа с того дня, как судно встало на ремонт, поскольку деньги на гостиницу он выдал Гутару вперед. В курсе последних событий нас держал Бержье, третий офицер «Вольвертема», в свободное от наблюдения за работами на корабле время заглядывавший в наш ресторан.

«Вольвертем» простоял в ремонтном доке уже пять дней, когда Бержье сразил нас ужасным известием: ему официально заявили, что работы продлятся еще дней пять. Сам Бержье предполагал, что судно простоит в доке добрых две недели, да и то можно будет считать, что нам повезло. Такой вывод он сделал из объяснений старшего механика о необходимом объеме ремонтных работ и с учетом того обстоятельства, что в порту не хватало опытных, квалифицированных рабочих, способных быстро их выполнить. Кроме того, Бержье слышал, что поговаривают о перевалке груза на другое судно, так как заказчики устали его ждать, и об отправке «Вольвертема», как только он сможет держаться на воде, без груза в Момбасу.

— Это и вправду возможно? — спросил Гутар.

Бержье пожал плечами:

— С «Вольвертемом» возможно все. Нам как-то приходилось загружаться в Момбасе — кофе, чай, сизаль, химикаты. Наверное, опять возьмем тот же груз, если только дотащимся туда.