Вечером кушать вредно. Это толстит. В который раз я дал себе зарок: после шести вечера в рот ни крошки. Перед сном можно скушать яблоко или выпить стакан кефира. Увы, благими намерениями сыт не будешь. Чтобы отвлечься, я взялся за книги. И с содроганием перечитал приваловские голодные страдания из «Понедельника» Стругацких. По телевизору крутили кулинарные передачи или сообщали такие последние известия, после которых не то, что кушать, жить противно. Я решил искать спасения в графомании. Вооружился тетрадкой и пером, и непослушная рука вывела на чистом листе…

Едали ль вы дунганскую лапшу? Итальянцам повезло, что сие кушанье неизвестно на их полуострове. От зависти б сдохли, подавившись постылой спагеттиной.

В идеале, в казане варится одна единственная круглая лапшина, от коей и отрезается сообразно аппетиту едока. Ну да нам не до изысков. Сойдут и двухметровые. Укладывается эта радость в громадную тарелку и заливается горячим красным соусом, пахнущим всеми пряностями Востока. И мясо! Много мяса!

Давным-давно, еще при социализме, жил-был простой советский студент Игорь. Было у него две руки, две ноги, одно туловище и одна голова, набитая бог знает чем (точнее, поскольку при социализме бога не было, то — никто не знает). Натуру Игорь имел беспокойную и увлекающуюся, а своим главным жизненным предначертанием полагал творческое преобразование окружающего пространства. Он пел, играл на музыкальных инструментах, театральствовал, сочинял стихи и романы. За всеми этими делами учебный процесс отступал даже не на второй план. Преподаватели тихо шизели, сталкиваясь с Игорем. Помнится, сопроматчик, разглядывая Игорев курсовой, изрек: «Это называется: будем подрывать социализм изнутри!» Нет, упаси тот, которого нет, никакой политики, просто творческий подход.

Была у Игоря еще одна и тоже пламенная страсть: кулинария. До сих пор с содроганием вспоминаю желтоватую, пахнущую леденцовыми грушами дюшес, массу в кастрюльке: манная каша на лимонаде, фирменное блюдо. Как истинный творец Игорь с презрением отвергал предшествующий ему опыт человечества: «Нельзя жить по готовым рецептам. Книга о вкусной и здоровой пище — пособие для нищих духом.» И тут же с присущей ему легкостью и лихостью соединял проблемы питания с другими волновавшими его проблемами: «Всласть наемся манной кашки и женюся на Наташке!»

Увы, окружающее пространство упорно не желало преобразовываться, косность органической и неорганической материй давала о себе знать практически на каждом шагу: двойками, синяками и несварениями. Но Игорь не унывал!

Однажды, обчитавшись Булгакова, Игорек ворвался ко мне домой, как тайфун с ласковым именем.

— Грешники в Патриарших! — возопил он с порога. — Ты ел когда-нибудь гречишные блины?