По одной из распространенных версий, которых всегда в избытке, если речь заходит о личностях выдающихся, Наполеон Бонапарт умер насильственной смертью. Его будто бы отравили мышьяком, высокое содержание которого современная экспертиза обнаружила в волосах и костях бывшего императора Франции. Позднее факт с мышьяком был оспорен, но не зря говорится, что дыма без огня не бывает. Столь же широко известна версия с отравлением Моцарта, которая нашими современниками также поставлена под сомнение. Но не стоит забывать, что отравители во все времена стремились замести следы своих злодеяний. И в свете описанных ниже событий версии с отравлением не кажутся столь уж беспочвенными.

Утверждают, что и в скелетах некоторых египетских фараонов, вождей древних инков тоже отмечено наличие различных ядовитых соединений. Можно выдвигать различные гипотезы по объяснению этого факта, но само наличие яда в останках заставляет задуматься. Словом, отравление как способ тайного умерщвления людей использовался человечеством с глубокой древности, на протяжении всей многовековой его истории. «Привилегированное» положение в достаточно длинном ряду всевозможных токсинов занимали мышьяк, цианистый калий, опий, змеиные яды. С их помощью отправляли на тот свет царственных конкурентов и соперников в любви, лютых врагов и недавних друзей. В Средние века Европу буквально захлестнула волна загадочных смертей сановных особ и государственных деятелей. В придворных интригах, политических распрях, чаще грязных, далеких от морали и нравственности в ход шли любые средства: шантаж и ложь, подкуп, убийство… И разрабатывались все новые и новые методики, более таинственные и коварные приемы уничтожения человека.

На первый взгляд наши соотечественники в этом отношении поначалу вроде бы приотстали от остального мира. Во всяком случае, в нашей истории гораздо больше фигурирует откровенно насильственных, кровавых приемов «решения» возникавших проблем. Иван Грозный, к примеру, своих противников не травил. По его приказу непокорных новгородцев оглушали дубинами и сотнями топили в Волхове. Петр I самолично рубил бунтовщикам головы. Николай I повесил на специально сколоченной деревянной перекладине руководителей движения декабристов, а остальных сгноил на забайкальских рудниках. Бунтовщика Емельяна Пугачева по приказу Екатерины II четвертовали в Москве на Лобном месте…

Правда, ядовитые снадобья на Руси тоже применяли. Летописцы свидетельствуют, что мать Ивана Грозного скончалась, испив медового квасу, в который ее верная служанка подсыпала яд по приказу князя Шуйского. Покушались на жизнь первого российского царя Михаила Романова. Польский шпион поднес ему бокал грушевого кваса с мышьяком. От гибели его спас отведыватель, упавший замертво после глотка отравленного напитка. Кстати, при английском королевском дворе, говорят, до сих пор существует официальная должность придворных-отведывателей, а негласно они всегда входили в свиту у доброй половины королей, президентов, премьеров и прочих сиятельных особ.

Петра I пыталась отравить родная сестра Софья… Ну а первое громкое политическое убийство с использованием ядов в России связано с личностью Распутина. Правда, назвать эту попытку полностью удавшейся трудно. Насторожил а-таки Григория фальшь «иудового лобзанья» князя Юсупова, заманившего жертву в свой дворец и выставившего перед сановным «старцем» гору отравленной еды. Распутин оказался выносливым: три стакана вина, в которое был подсыпан цианистый калий, не смогли его умертвить. И неизвестно чем бы все кончилось, не примени заговорщики традиционных способов убийства. Пришлось стрелять, добивать ногами, топить в ледяной воде Невы.

Последние дни Лаврентия Берию не покидало мрачное настроение. Его пребывание на посту заместителя наркома внутренних дел Советского Союза под началом Николая Ивановича Ежова явно затянулось.

Он ненавидел и откровенно презирал своего непосредственного начальника — этого маленького, как карлик, педантичного, глупого, но тем не менее восхваляемого повсюду человека.

Шел 1938 год. Народ огромной страны словно оцепенел в «ежовых рукавицах» наивно-улыбчивого наркома, каждый день начищавшего до блеска свои сапоги и благоговейно произносившего имя Сталина.

Лаврентий Павлович тоже любил вождя, но по-своему. Заискивал перед ним и льстил, как и все прочие, но в отличие от них, иногда мог отпустить снисходительную шутку, а дома или на даче позволял себе называть его Кобой и мог даже поразвлечь рассказом о какой-нибудь очередной дамочке, к которым Лаврентий Павлович имел заметную слабость. Вождь любил сальные шутки и заразительно смеялся.

Уже не первый раз Берия начинал с Кобой этот разговор про Ежова. Шутка ли, только за 1937-й и первую половину 1938-го под репрессии попали миллионы людей. Разумеется, Берия правильно понимает и вполне разделяет тезис Сталина, что классовая борьба обостряется, что врагов трудового народа становится все больше, но зачем простых-то, безвестных работяг или крестьян уничтожать за какое-нибудь оброненное случайно слово по отношению к власти? Да еще сказанное подчас в сильном подпитии или сгоряча. Разве это враги? Если так продолжать, так ведь скоро и работать будет некому.