Свадьба обещала быть идеальной.

Конечно, всегда так говорят о предстоящей свадьбе, но в этот чудесный июльский вечер никто из сидящих за большим кухонным столом в доме невесты ни на минуту не сомневался, что так оно и будет. Да и какие могли быть сомнения при виде безмятежно счастливых молодых, сидящих рядышком, рука в руке, в окружении родственников и друзей. Блаженно улыбаясь, они смотрели на своих гордых матерей, снисходительных отцов и преданных друзей, и те улыбались им в ответ. Можно ли было в этом сомневаться в такой теплый вечер, когда великолепный закат, подернутый легкой дымкой тумана, наползавшего из Оксфордской долины, обещал назавтра такой же чудесный день, когда густой упоительный аромат роз лился из сада через открытые двери и наполнял дом? Мэгги Форрест, мать невесты, могла наконец-то расслабиться, зная, что все уже готово: воздвигнут и украшен цветами бело-розовый шатер, расставлены столы, в погребе в объемистых корзинах стоит шампанское высшего качества, в больших количествах припасены семга, цыплята, бекон, горы клубники и малины, мороженое всевозможных сортов, а в столовой на столе возвышается четырехъярусный свадебный торт.

Каждый мог задаться вопросом: разве способно что-либо помешать сейчас этой свадьбе? Что может стать препятствием удачному браку между Крессидой, младшей дочерью преуспевающего талантливого гинеколога Джеймса Форреста, и доктором Оливером Бергином, тоже гинекологом, единственным сыном мистера и миссис Джош Бергин из Нью-Йорка? Крессида, настоящая английская красавица, хорошо воспитанная, с изящными манерами, словно специально созданная для семейной жизни с мужем, которого она сама для себя выбрала, и Оливер, красивый франтоватый молодой человек и, как смеясь заметила Мэгги Форрест в беседе с Джулией Бергин, слишком уж хороший для своего времени.

Список приглашенных гостей был длинным, но составлял всего триста человек, так как Крессида настояла, чтобы венчание проходило в маленькой каменной церкви в Ведбурне, где ее крестили, которая не могла вместить всех желающих. Приглашенные чуть ли не со всех уголков Англии женщины покупали платья и выбирали шляпы, приличествующие столь торжественному событию, разоряя тем самым своих мужей; восемь из них, чьи маленькие дети должны были сопровождать невесту к алтарю, постоянно ездили в Лондон в ателье Гарриет Форрест, владелицы сети модных ателье и магазинов, где для детей шилась специальная одежда: очаровательные муслиновые платья для девочек и белые матросские костюмчики для мальчиков. Платье самой Крессиды представляло собой великолепное сооружение из плотного кремового шелка, расшитого жемчугом и нежными бледно-розовыми шелковыми розочками. Сейчас оно висело в комнате для шитья, расположенной в мансарде, а рядом с ним стояла коробка с фатой - утром ее украсят тиарой из живых цветов, которые вместе с букетом невесты (кремовые и розовые розы) и корзиночками с маргаритками и скабиозами для подружек невесты будут доставлены непосредственно перед венчанием. В Кот-Хаусе - так назывался дом Форрестов - были выставлены подарки, которые вместе с молодыми, мистером и миссис Оливер Бергин, отправятся в Нью-Йорк, где они будут жить.

И какие же это были чудесные подарки: хрусталь, фарфор, серебро, белье и прочие нужные в хозяйстве предметы, и к каждому прилагалось письмо с выражением наилучших пожеланий новобрачным.

Она опоздает, непременно опоздает на этот проклятый предсвадебный ужин. Боже, ведь мать никогда не простит ей этого! Она представила, как та поглядывает на часы, и ее тщательно отработанная лучезарная улыбка становится все напряженнее; слышала, как мать снова и снова повторяет, что она, Гарриет, просто не может без опозданий, что у нее всегда есть более важные дела; отец пытается ее успокоить, придумывая оправдания ее задержке, а Крессида говорит, что это не имеет никакого значения, и все вокруг заверяют мать, что в этом нет ничего страшного, и тем самым делают отсутствие Гарриет более заметным и значительным. Им хорошо, ее матери и Крессиде, - у них нет такой запарки. Они могут совершенно спокойно уехать из Лондона посреди недели, назначив свадьбу на четверг. Четверг! Почему не суббота, как это делают все? Конечно, ее матери здорово пришлось потрудиться перед свадьбой, но ведь это ее единственная забота. А Крессида? Ее работа у доктора на Харли-стрит не требует особого напряжения, и стоит ей взмахнуть длинными ресницами, как она в любое время может получить выходной. Им не надо заниматься делами, разрабатывать новые модели одежды, следить за доставкой тканей и приклада, проверять счета, подсчитывать прибыль или убытки.

При последней мысли Гарриет охватил страх, и она, резко затормозив, свернула на обочину. Сидела, переводя дыхание, и пыталась собраться с силами. Без паники, Гарриет. Возьми себя в руки. Все будет хорошо. Ну, возможно, не все, но ты должна быть в полном порядке. Конечно, обидно, когда ты разоряешься, но это еще не конец света. Это конец ее мечтаний, но она должна с этим справиться. В конце концов, не она первая, не она последняя.

Голова у нее болела, во рту было сухо и горько, как с похмелья, хотя она вовсе не пила. В течение-всего дня ей очень хотелось выпить, и ее рука несколько раз тянулась к бутылке, но она смогла сдержать себя: ее голова должна была быть ясной, чтобы отвечать на бесконечные телефонные звонки и факсы, принимать решения.

Но кажется, все бесполезно: она уничтожена, раздавлена. Чтобы как-то удержаться на плаву, она должна за сутки раздобыть деньги, много денег, и единственный человек, который мог бы ей помочь, именно тот, к кому ей нелегко обратиться.