Полет почтового голубя

Гарсен Кристиан

Приключенческий роман, тонко и иронично повествующий о перипетиях незадачливого журналиста, вынужденного вести расследование по поводу исчезновения дочери своего патрона в такой загадочной стране, как Китай.

Глава 1

Итальянец по происхождению, Еугенио ничего не понимал в итальянской опере

«24-й день 5-го месяца 13-го года по Жун Чэну (14 июля 1735 года), Чжан Банцяо, письмо своему младшему брату Мо, из монастыря Бифен на Цзяошане, в один из дождливых праздных дней:

Прочитав эти несколько строк в сборнике, который дала ему Марианна, Еугенио решил больше никогда не писать (не пополнять ряды одержимых этим смехотворные занятием, — вначале подумал он — он, кто опубликовал всего одну книгу стихов и сборник новелл, проданные соответственно тиражом сто тридцать два и триста тринадцать экземпляров) и выбросил рукопись, которую редактировал. Для большей надежности он удалил из компьютера папки с файлами и очистил корзину. Потом ему в голову пришла мысль, что если нельзя восстановить файлы, то в глупом порыве раскаяния еще можно спасти скомканные листы. Поэтому, вытащив их из мусорной корзины, он пошел в сад и поджег вместе с кучей нарубленных веток, лежавших там уже несколько недель. Все равно, подумал он, рукопись была не закончена, не была бы закончена, и вообще, у него ничего бы не вышло. Лучше уж посвятить свободное время работе в саду и получить от этого больше пользы и удовлетворения.

Это решение принесло ему облегчение, и он почувствовал себя так, словно заново родился. Перед ним открывалась спокойная жизнь, состоящая исключительно из здоровых занятий, работ по дому, написания простеньких статей для культурной странички в «Вуа дю Сюд» (кстати, он собирался попросить своего шефа прямо с сегодняшнего дня поручать ему только интервью — и никаких обзорных статей, чтобы больше не подвергаться прежнему искушению заняться творчеством) и воскресных сладких утех с Марианной.

— Мне уже сорок один год, — объяснил он ей тем же вечером, — возраст, когда умер Кафка. Я воспринимаю это как знак, что мое время безвозвратно ушло. Нужно быть честным с самим собой — я не смогу быть хорошим писателем. И потом, книг и так полно.

Глава 2

Я очень люблю французский язык

Самолет висел над грудой косматых облаков, которые, неожиданно расступившись, открыли под собой огромное серо-зеленое пространство, посреди которого серебряной лентой змеилась большая река. Прильнув к иллюминатору, Еугенио вспомнил историю семьи русских староверов, проживших сорок лет, если не больше, в полной изоляции посреди Сибири, в бедной халупе, в сотнях километров от ближайшего населенного пункта. Может быть, именно здесь, думал Еугенио, на берегу этой реки, прямо подо мной. Эти староверы — отец, мать, двое малышей и третий, которого мать носила в своем животе, — бежали из «мира людей» и так, убегая всё дальше и дальше, очутились в такой глуши, что дети, став взрослыми, не могли вспомнить, видели ли когда-либо других людей. В восьмидесятых годах группа геологов случайно наткнулась на эту семью, и один советский журналист, заинтересовавшись этой историей, опубликовал в газете несколько очерков о них, а затем написал книгу. Однако контакт с цивилизованным миром оказался для этих отшельников настоящей трагедией, и они, столько лет выживавшие в невероятно тяжелых условиях, умерли один за другим, кроме самой младшей сестры (у пары за эти годы появились и другие дети), согласившейся покинуть на какое-то время свою хибару и отправиться в город за несколько сотен километров, чтобы встретиться со своей дальней родней. Вот хороший сюжет для романа, подумал Еугенио, представляя, до какой степени удивились бы эти люди, узнав, что их жизнь, такая жалкая, трудная и страшно неблагодарная, может казаться другим полной романтики.

Он отвернулся от иллюминатора и стал листать журнал «Британские авиалинии», по которому мог следить за маршрутом самолета. Он был рад, что скоро пролетит над Монголией и, как сообщили, над Улан-Батором. Само название Улан-Батор казалось ему таинственным, полным обещаний. В молодости, когда он еще любил путешествовать, ему хотелось отправиться в Монголию и проехаться по бескрайним диким степям в компании гостеприимных кочевников. Он повернулся к своему соседу-китайцу, но тот негромко похрапывал, надев наушники. Еугенио уже закончил читать свою книгу, а до прибытия самолета в Пекин оставалось еще три часа.

— Вы интересуетесь физикой элементарных частиц? — услышал он через несколько минут.

Китаец уже проснулся и смотрел на него, широко улыбаясь. Это был очень худой мужчина лет пятидесяти, с лицом, покрытым преждевременными морщинами.

— Извините, — произнес он, — я вас, наверное, потревожил.