На дворе хозяйничала метель. В этом году лютень выдался снежным и морозным. Колючий ветер со свистом и озорством метался по дворам в поисках жертвы. Но сегодня попрятались даже собаки. Деревня погрузилась в холодный зимний сон, могучие лапы елей склонились под тяжелыми снежными одеялами. Крыши изб словно надели пушистые белые шапки, пытаясь согреть своих хозяев. В такую погоду все живое засыпает, попрятавшись по норам и убежищам. Заснули и жители деревни в надежде, что с утра Стрибог станет милостивей.

Лишь в одной избе светилась лучина, едва бросавшая отблеск сквозь створки ставен.

Именно за этой избой и наблюдали внимательные глаза незнакомца. Он стоял под голой вербой, опираясь на свой посох. Тулуп его был расстегнут, словно ему и дела не было до лютого холода. И, действительно, казалось, метель обходит его стороной, разбиваясь о невидимую преграду.

Стоян думал. Он вспоминал те времена, когда Верея была выбрана им Королевой шабаша. Много воды утекло с тех пор. Погасла ее красота, некогда сводящая с ума всех мужиков в округе. Сам-то он тоже не молодел, огрубела душа его, став черствой, словно давний сухарь. Да что там душа, даже тело стало подводить, требуя все новых и новых наговоров. Эх, Верея-Верея, как говорится, «хороша была девка, да дура дурой». Закон — один для всех, и не может ведьма всякая нарушать запреты установленные. Прошлый шабаш ознаменовался запретом на вызов мертвых. Ибо есть меж мирами переходы в границах, стоит лишь подтолкнуть в слабину не вовремя, потом не залатаешь.

Он не хотел ее убивать, где-то там, глубоко в груди, еще трепетал теплый огонек надежды. Быть может, она образумится, ведь знает же, что пощады не будет. Ох, Стоян, не обманывай себя, никогда Верея никого не боялась. Вся жизнь ее — сплошной обман в поисках власти. Ведьмак уже устал от ее проступков, приносящих только неприятности. Он вынес свой приговор, теперь же лишь ждал нарушения, дабы соблюсти все правила.