— Эй ты, ублюдок!

Голос, в котором звучал вызов, послышался откуда-то из-за спины Тоби Стрейнджерсона. Он не оглянулся. Правая нога его инстинктивно дернулась, но он справился с собой и, не меняя шага, продолжил путь по пыльной дороге.

— Это я тебе говорю, ублюдок!

Голос, похоже, принадлежал Вику Коптильщику. Женщины, сплетничавшие у дверей, оглядывались на крик, работавшие на огородах мужчины выпрямлялись посмотреть. Двое юнцов впереди него тоже смотрели в ту сторону, ухмыляясь, широко расставив ноги и сложив руки на груди. Значит, стычка подстроена, и они играют в ней не последнюю роль.

Выбора не оставалось. Тоби шел, не останавливаясь, прикидывая, сколько их будет. Впрочем, какая разница? В любом случае достаточно, чтобы сделать все, что они хотят сделать. Потом он вспомнил, о чем его предостерегала нынче утром бабка Нен, и по спине у него пробежали мурашки. Это несчастье было предсказано.

Несколько минут Тоби ничего не соображал — только цеплялся за скамейку, пытаясь унять предательские позывы кишечника. Его била дрожь, сердце оглушительно стучало. Во рту сохранялся противный кислый привкус. Он ничего не имел против честного поединка, за которым не стоит никаких личных обид, но он терпеть не мог такую вот крысиную свару — с ножами, битьем ногами…

Однако до этого не дошло. Он пока цел. Он избежал драки, значит, пророчества бабки Нен можно и не бояться. Он надеялся, что хоб скажет ей это и она не будет переживать, ожидая его возвращения вечером. Обыкновенно хоб сплетничал обо всем, что творилось в глене. Поговаривали, что стоит ребенку чихнуть дважды — а бабка Нен уже тут как тут с одним из своих снадобий, не успеет он чихнуть в третий раз. Женщины в положении всегда знали, что повитуха появится как раз тогда, когда в ней будет нужда. Ходила она уже с трудом, но, когда он вечерами возвращался домой, она знала больше новостей, чем он.

— Спасибо, сэр, — пробормотал он наконец. К этому времени телега давно уже миновала реку и поднималась по пологому склону к Локи-Каслу.

Все это время мельник не обронил ни слова. В сознании Тоби Йен Кэмпбелл всегда ассоциировался с детскими воспоминаниями о вращавшем мельничные жернова ослике, которого нужно было водить по кругу — одно из главных развлечений деревенской детворы. Теперь-то он понимал, что ослику, возможно, и нравилось общество, но он ничуть не хуже справлялся бы и сам.

Мельник был самым толстым человеком в глене и говорил сиплым, задыхающимся голосом, словно ему не хватало воздуха. При этом он был большим любителем поговорить, что плохо сочеталось с его одышкой. Волосы и борода его вообще-то были песочного цвета, но вечно покрывавший их слой муки окрашивал мельника с ног до головы в тускло-желтые тона даже плед утратил первоначальные цвета, сделавшись таким же серовато-желтым. Его глаза утонули в складках жира и казались маленькими, как у свиньи. И как у свиньи, его глаза отличались зоркостью.

С малых лет Тоби приучили думать, что Локи-Касл — мощная, неприступная крепость.

Английские солдаты просветили его на этот счет. Локи-Касл — просто высокий каменный дом, окруженный высокой стеной, говорили они. Конечно, в глене, где даже две комнаты в доме — редкость, он выглядел впечатляюще. В былые времена крепкие стены позволяли ему переносить осаду, но современные пушки в два счета не оставили бы от его укреплений камня на камне.

Другое дело, как доставить в глен пушки, но Тоби хватало ума не задавать этот вопрос сассенахам.

Еще одну вещь он понял: сассенахи не так уж и плохи. Сними с английского солдата мундир, а с хайлендера — плед, и ты не отличишь одного от другого. Конечно, у сассенахов очень забавные имена вроде Дрейка, или Хопгуда, или Миллера, или Мейсона, хотя все они — солдаты, а вовсе не мельники, не каменщики и уж наверняка не селезни. Они ворчали протяжными голосами насчет поганой кормежки, насчет такого-и-растакого сержанта Дрейка и насчет этой проклятой горной пустыни, где их заставили торчать. Они были несчастны и тосковали по дому. И больше всего им недоставало женского общества. Возможно, Укрощение восемнадцать лет назад все-таки потерпело неудачу, а может, король Невил в отличие от своего отца предпочитал другие методы, или непрекращающееся сопротивление короля Фергана тоже что-то да значило, но на этот раз гарнизону было строго-настрого запрещено трогать местных женщин, что заметно сказывалось на настроении всех мужчин, кроме разве что капитана Тейлора, который привез с собой жену.

Возвращающийся с муштры отряд строем вступил в ворота. Сержант Дрейк шагал во главе и лающим голосом выкрикивал приказы. Барабанный бой эхом отдавался от каменных стен. Капитан Тейлор смотрел на строй со стороны. Если у Тоби Стрейнджерсона и появлялись иногда мысли вступить в ряды сассенахских Королевских Стрелков, то уж никак не из-за того, что он мечтал провести всю свою жизнь за муштрой и упражнениями с мушкетом.

Он позаимствовал фонарь на кухне, нашел лопату, кликнул Кусаку и Пятнистого и зашагал к казарме у ворот. Ему еще ни разу не приходилось там бывать, и первое, что он увидел, войдя в полутемное помещение, — это выставленные в ряд у стены мушкеты. В комнате стоял стол, несколько скамей, пара шкафов, три-четыре полки, но не было ни души. Это казалось весьма неосторожным, учитывая то, с каким удовольствием мятежники короля Фергана наложили бы руки на эти ружья. Конечно, они были прикованы к стене, но Тоби показалось, что при желании он без особого труда вырвал бы их — тем более что у окна висела связка ключей.

Он сделал шаг вперед и чуть не подпрыгнул, когда в полутемном дверном проеме появилась мужская фигура. Зеркало! Зеркало в человеческий рост! Он никогда еще не видел ничего подобного. Должно быть, его повесили здесь, чтобы сассенахи могли привести себя в порядок, выходя на парад. Он еще раз огляделся — убедиться, что в помещении никого больше нет, — потом присмотрелся к своему отражению. Его лицо казалось слишком мальчишеским, чтобы находиться так далеко от пола. Он потер подбородок, размышляя, не отрастить ли ему наконец бороду, потом поправил складки пледа. Нет, все разно вид у него куда мужественнее, чем у Толстого Вика. Он еще раз оглянулся, на всякий случай, отошел так, чтобы его не было видно через дверь, и согнул руку, выпятив мускулы. Отражение ухмыльнулось ему, довольное увиденным, но он тут же нахмурился, мысленно ругая себя за тщеславие.

В дальнем углу комнаты виднелась решетка из толстых железных прутьев, за которой зияла чернота. Решетка не была заперта, и ржавые петли громко заскрипели. Кусака тут же кубарем скатился вниз по лестнице Пятнистый осторожно последовал за ним, подозрительно принюхиваясь и ощетинясь. Узкая, предательски крутая лестница вела вниз и поворачивала — темница, должно быть, находилась прямо под комнатой стражи. Он прикрыл за собой решетку, чтобы собаки не сбежали, и начал спускаться сам. После полутора десятков ступеней нога погрузилась во что-то мягкое и топкое.

Тоби подождал, пока глаза привыкнут к темноте. Он оказался в узком, низком подполье, холодном и промозглом, в котором пахло гнилью и нечистотами. Большая часть помещения, похоже, была вырублена прямо в скале. Потолок — сводчатый даже в самой середине едва хватало места, чтобы распрямиться во весь рост. Ни окон, ни отверстий для свежего воздуха не было и в помине. Ну и жуткое же место! При виде ржавых цепей, свисавших со стены, по коже побежали мурашки. Весь пол был завален гнилой соломой, в которой оживленно рылись собаки. Да, работа обещала быть куда менее приятной, чем перетаскивание мешков с мукой, но чем раньше он начнет, тем раньше закончит. Тоби повесил фонарь на крюк и взялся за дело.

Начал он с того, что больно стукнулся головой о потолок.

Работники вырубали кустарник у стен замка, расчищая так называемую полосу безопасности. Женщины отнесли им обед, но Тоби перехватил Хельгу на обратном пути, и она сжалилась над голодным парнем. Он отнес корзину со снедью за стену и присел там на травке перекусить и обдумать свое положение.

Когда хоб говорил, что ему нельзя ввязываться в драку, это, должно быть, означало настоящую драку, а не перебранку со стюардом. Какая уж тут драка — все равно что у муравья с наступающим на него башмаком.

«Чьим человеком ты будешь?» Так спрашивал его мельник. К черту будущее

— чей человек он сейчас? В Страт-Филлане он считался человеком лэрда, это несомненно. Но если Брюс Кэмпбелл из Крифа, управитель лэрда, дает ему недостойные поручения, то что ему делать? Интересно, знает ли об этом сам лэрд? Если знает, то скорее всего поддержит своего слугу против батрака. Может, он и сам участвует в ставках. Если кузнец не передумает и не выйдет на ринг, если кроме Дугала у него не будет других соперников, значит, шансы ублюдка будут по меньшей мере пять к одному. Он вырос с тех пор, как в прошлом году одолел Дугала в третьем же раунде.

Забавно, но у хайлендеров ставки куда меньше, чем у солдат-сассенахов — те получали жалованье каждую неделю, а тратить его им было не на что да и негде. Что хуже — обмануть толпу или стюарда, пытающегося мошенничать?

— Насильник! — визжала Мег, ожесточенно пиная труп ногой. — Трус! Нападать на женщину — это ты можешь, так встань и сразись с мужчиной! — Бац! Бац! Бац! — Вставай и дерись!

Хэмиш застыл, окаменев, охватив себя руками лицо его тускло белело в вечерних сумерках. Хэмиш понимал, что у Форрестера сломана шея.

— Мег! — проговорил Тоби.

Мег продолжала визжать и лягаться. Она и весила-то с перышко, Мег Коптильщица, но злость ее своими размерами не уступала Бен-Мору. Иногда она могла перекричать гром, и сейчас был как раз такой случай. Ее шапочка упала на землю, две длинные косы развевались вокруг головы, словно пастушьи кнуты.

— Скажи, чтобы он вставал, Тоби! Врежь ему еще раз — пусть знает! Покажи ему!

Деревья у Скалы Молний были чуть ли не единственными в глене. Никто не смел рубить лес хоба, кроме Тоби Стрейнджерсона, а он рубил только те деревья, которые показывала ему бабка Нен, ни веточки больше. Домишко зарос кустарником и, прикрывшись крышей из дерна, хоронился на опушке леса. Задыхаясь и дрожа от ветра, он озирался по сторонам в поисках Босси. Даже если ей удалось оборвать привязь, она должна уже вернуться в хлев и мычать, требуя, чтобы ее подоили. Там ее тоже не было. Он заглянул в сарай: ни свиньи, ни кур. Мертвая тишина.

Голова совсем не варила. Все, чего ему хотелось, — это упасть на землю и спать, спать неделю без перерыва. Где Босси? Сассенахи не могли еще добраться сюда. И они не забрали бы корову — по крайней мере не сразу.

Окошко закрыто ставнем. Дымом не пахнет. Тревожась все больше и больше, он откинул защелку и нырнул в дверь. Огонь в очаге едва-едва теплился, почти не освещая комнату. Его хватало только на то, чтобы высветить седые волосы старой знахарки. Она, накрыв колени платком, сгорбилась в кресле. Задыхаясь, Тоби рухнул на колени рядом с ней, вглядываясь ей в лицо.

Голос ее звучал тише шелеста листвы.

— Это всего лишь драка.

Хэмиш обозвал бы его циником, но Тоби и впрямь был искренне удивлен, что его довезли до замка живым. Его не застрелили при попытке к бегству с конской спины, ему не размозжили нечаянно голову о столб у ворот. Как бы его ни мутило от поездки вниз головой, он удивился еще сильнее, когда его сгрузили у дверей главного дома. Он полагал, что его спустят по лестнице в темницу, где оставят до рассвета — обычного времени для повешения. Он подумал, что лэрд решил выслушать его дело прямо сейчас, безотлагательно.

Звеня цепями, он поднялся по лестнице в ту часть здания, где еще не был ни разу. Солдаты с фонарями шли впереди, освещая дорогу, остальные шагали сзади. Фонари выхватывали из темноты красивые дорогие вещи, о которых он раньше только слышал: картины на стенах, ковры, тяжелую резную мебель. Даже в таком плачевном положении Тоби невольно восхищался ими. Откуда-то сверху доносилась музыка, и Он узнал новый рил, который волынщик лэрда разучивал уже несколько дней.

Потом ему пришлось одолеть еще один длинный лестничный марш, а тени от фонарей плясали и извивались на стенах. Всю дорогу он ожидал, что его дернут за цепь, заставив оступиться, но, возможно, конвоиры просто боялись запачкать все вокруг кровью.

Пришлось долго ждать в коридоре, пока им не разрешили войти. Он переминался с ноги на ногу, слушал музыку и вдыхал аромат восковых свечей, так отличавшийся от вони горелого жира, которым жители деревни пользовались, когда им нужен был свет. Мелочи, конечно, но почему-то они казались ему важными, словно он мог захватить воспоминания с собой.

Он не понимал, зачем его привели сюда в такой поздний час, зачем они прервали трапезу лэрда. Почему бы просто не оставить его в темнице до утра, дабы допросить и повесить в более удобное время?

Шестеро солдат отвели Тоби в темнику они недвусмысленно намекнули ему, что своей шкурой он обязан исключительно леди Вальде. Не будь этих ее слов о калеке и последовавших соответствующих приказов лэрда, они сполна бы отплатили ему за то, что он сделал с Годвином Форрестером. Они спорили, за что бы они подвесили его — за ноги, за локти или за какие-нибудь другие части тела. Они с уважением относились к его силе и тщательно проверили крепость цепей и замков, но в конце концов просто прикрепили цепь с ног к одной стене, а цепь от ошейника — к противоположной, оставив его сидеть на голом каменном полу. Потом они ушли. Где-то наверху лязгнул засов.

Тоби остался сидеть в одиночестве, темноте, тишине и в холоде, пронизывающем до костей. Ничего, могло быть и хуже. Освободиться он не мог, зато мог сидеть и даже лежать. Конечно, поскольку руки его были связаны за спиной, а цепь от ошейника свисала опять же по спине, положение его нельзя было назвать самым удобным. Короткая цепь, приковывавшая ноги к стене, не давала ни повернуться, ни лечь ничком, и он не мог укутаться пледом. И все же пока он цел и невредим.

Засыпая, он так и не нашел ответа на вопрос, почему принести присягу верности этой женщине кажется ему столь немыслимым. Нет, ответа не было, только уверенность, что это именно так и что даже петля — и то лучше. Чьим бы человеком он ни будет, но только не ее! Впрочем, возможно, утром он еще передумает.

Его разбудил то ли звон цепи, то ли свет. Должно быть, он проспал совсем недолго, но мысли его путались. Он не понимал ни того, где он, ни того, почему он лежит на спине с завязанными руками. Он удивленно смотрел на согбенную фигуру в балахоне со свечой в руке. Потом начала возвращаться память. Он посмотрел в другую сторону и увидел еще двоих…

Ох! Тоби попытался сесть и чуть не задохнулся. Цепь от ошейника туго натянулась, и он так и остался лежать, совсем беспомощный.

Реальность обрушилась на него внезапно. Барабанный бой смолк. Сияние погасло, будто задули свечу. Тоби очнулся в кромешной тьме, полной движения, звуков и пронизывающего ветра. Он начал соскальзывать набок и, чтобы удержаться, обеими руками вцепился в конскую гриву. Сокол перепуганно заржал, резко остановился, и седок кубарем полетел через его голову. Он рухнул на землю, и от удара у него на мгновение вышибло дух. Конь сделал свечку, потом ударил задом, но промахнулся и с топотом ускакал куда-то в поля.

Тоби лежал на спине, глядя на вращавшуюся в небе лупу. Где он? Как он сюда попал? События в подвале и бегство из замка казались ему самым невероятным сном. Он видел себя как бы со стороны, хотя то, что он видел, было таким отчетливым и ясным, что в это трудно было не поверить. Похоже, колдовство леди Вальды пошло слегка не так, как она рассчитывала, что и привело к бегству ее намеченной жертвы, лежавшей теперь на спине почти без чувств где-то посреди Страт-Филлана.

Луна постепенно остановила свое вращение. Облака почти исчезли, и бледное кольцо в небе говорило о морозе. Он почувствовал, как холод охватывает тело. Но холод принес с собой и облегчение от боли. Он бы так и лежал, медленно замерзая до блаженной бесчувственности, не начни его зубы громко стучать. Ворча, он проверил, все ли части тела в порядке, может ли он дышать, хотя бы немного. Потом с трудом сел и огляделся по сторонам. Он увидел каменистое пастбище, посеребренное изморосью, но прямо перед ним виднелась роща, а за ней в лунном свете блестел зазубренный шпиль Скалы Молний.

Ну да, конечно! Дрожа так, что казалось, вот-вот развалится на части, Тоби засмеялся. Вот что не заладилось в колдовстве леди Вальды: она взялась за парня, воспитанного местной знахаркой! Похоже, это хоб защитил его от ворвавшегося в глен демона. Хоб вмешался. Он разрушил ее заклинания, он привел Тоби домой. Само собой, он должен поблагодарить за это не только бабку Нен, но и самого хоба. Теперь у него есть деньги, так что он может купить хобу какую-нибудь блестящую безделушку в знак признательности.

Но прежде всего нужно добраться домой. Даже если солдаты снова придут искать его — что было бы совершенно естественно, — вряд ли их можно ждать так скоро. Ни один смертный не сможет скакать так быстро. Нет, верхом на коне скакал не Тоби Стрейнджерсон.