Дэвид Сэндхерст по-отечески ласково разглядывал своих мышей. Капризуля и Пампушка безучастно смотрели на него. Ему доставляло удовольствие придумывать клички животным в зависимости от препаратов, которые на них испытывались. Разумеется, об оксиметабулине как о средстве предупреждения приступа астмы, каким он задумывался, было давно забыто. Как это часто случается в медицине, в ходе экспериментов неожиданно было открыто побочное воздействие препарата. Тут выяснилось, что инвесторы фармацевтической компании «Перрико» именно этого и ждали, причем давно.

Дэвид достал мышей из клетки и отнес их на весы. Те знали, что происходит, и, пока Дэвид производил измерения, сидели не шелохнувшись. Он с улыбкой просмотрел предыдущие записи. Отлично. Все идет точно так, как он и предполагал.

Глядя на тридцатичетырехлетнего ученого со стороны, можно было бы подумать, что он настолько погружен в работу, что не придает решительно никакого значения своему внешнему виду: белый халат в пятнах, выцветшие джинсы, волосы, в беспорядке свисающие на лоб, простые очки в металлической оправе, под ногтями скопилась трехнедельная грязь неопределенного происхождения.

Но это ошибочное впечатление. Под белым халатом скрывалась рубашка от Версаче, а джинсы были от Армани. На то, чтобы придать волосам столь нарочито взъерошенный вид, ушло двадцать минут и известное количество лака для волос, нанесенного в несколько приемов. На его очках при ближайшем рассмотрении можно было разглядеть логотип ISL

[1]

. Линзы были очень маленькие, чтобы его темно-голубые глаза никого не свели с ума. После того как одна из тех немногих женщин, которые отвергли его ухаживания, упрекнула его в щегольстве, он и присущей ему чистоплотности научился противиться и перестал ухаживать за ногтями.

Но подобное тщеславие ничуть не мешало серьезному отношению к работе. Дэвид Сэндхерст был честолюбив настолько, насколько честолюбивым и должен быть мужчина с годовыми потребностями на сто тысяч фунтов и с жалованьем в двадцать пять тысяч. Пока ему лишь удавалось поддерживать дорогой стиль жизни при посредничестве одной управляющей банка, которая охотно увеличивала неуклонное, по спирали, превышение его кредита в обмен на клятвенное обещание Дэвида пригласить ее на ужин («ну

Аппетит за обедом разгорался все больше и больше. Марина Ризенталь исполняла роль толстушки, которой не следует переедать на людях, и потому она ковырялась в жаренной на гриле рыбе и салате в надежде на то, что новый клиент их фирмы, Пол Джером, спишет ее комплекцию в пятнадцать стоунов на редкое заболевание желез.

— Как насчет ликера, Марина? — спросил Пол. — Я бы выпил, если выпьете и вы.

Марина уступила, и после третьей порции «куантро» беседа незаметно перетекла в пошлое русло. Пол рассказывал ей о своих женщинах так, будто и она была мужчиной, а не тем, кем обычно, — бесполым коллегой.

Марина пришла к заключению, что о таком мужчине остается лишь втайне мечтать. Еще будучи юной толстушкой, она поняла, что все мужчины, которые не принадлежат к отбросам общества, не безобразны от природы и не имеют наклонностей психопата, просто не попадают в круг ее общения. С этим она и жила. Когда официант уносил их бокалы, Марина окинула Пола оценивающим взглядом. Все на месте. Темно-карие глаза под цвет волос и ни капли жира. Явно в отличной форме. Интересно, о чем он думает, глядя на ее огромное рыхлое тело? Она попыталась скрыть неподдельную симпатию к нему, неумело изобразив на своем свинячьем лице нелепую пародию на сексуальную привлекательность, отчего Пол громко рассмеялся.

— Как насчет сигары, Пол? — спросила она. — Я бы закурила, если закурите и вы.