В субботу был тяжелый день и ночью Джейк Ловелл все время просыпался в холодном поту, разбуженный кошмарами о том, как он опаздывает. В первый раз ему снилось, что называют его номер, а он никак не может найти собственную задницу. Во втором не получается поймать школьную лошадку, чтобы оседлать ее и поехать на представление. В третьем – Африка выскользнула из уздечки и сбежала. Но четвертый был сущим ужасом: он вернулся в детство, в свой детский дом; захлебываясь слезами, молотил по запертым железным воротам, в то время как Руперт Кэмпбелл-Блэк, уводя Африку вдоль по Хай Стрит, повернулся, сверкнул ненавистной глумливой ухмылкой и прокричал:

– Ты никогда не сможешь отсюда выбраться, бегемотик, ты – раб этого дома.

Джейк проснулся весь в слезах и поте с сердцем, готовым вот-вот вырваться из груди. Страх сковал тело. Только спустя полминуты он смог дотянуться до настольной лампы и включить ее. Трясущимися руками он прикурил сигарету. Постепенно предметы в комнате приобрели знакомые очертания: репродукция картины Лайонела Эдвардса на стене, рваные ошметки журнала «Конь и Пес», книги по показательным прыжкам толпились на полках, бассейн, пожелтевшие фотографии отца и матери, в гардеробе красовался грубый костюм для верховой езды, который ему подарила миссис Уилтон в день совершеннолетия, чем была весьма недовольна. Под костюмом стояла пара потрепаных, но до блеска вычищенных коричневых сапога, которые Джейк купил на днях в магазине подержаных вещей.

Он слышал, как в стойле на первом этаже фыркают лошади и звенит упавшее ведро с водой.

Мало по малу разбудившая его паника затихала. Подготовительная школа и мистер Руперт Кэмпбел-Блэк остались в прошлом. На дворе 1970 и он уже четыре года, как ушел из детского дома. С течением дня он и думать забывал о тех событиях своей жизни, но по ночам они представали перед ним во снах и мучили. Джейка трясло, простыни еще не высохли от пота. Часы показывали 4. 30 утра и свет уже пробивал своими пальцами легкую желтоватую завесу тумана. Еще целых пол часа. Но он был слишком напуган, чтобы позволить себе вновь предаться сну. Он слышал, как барабанит по крыше дождь и стекает по водостокам, заглушая чириканье ранних воробьев.

Билли очень нервничал по поводу того, как сказать Хелине о женитьбе. С Рупертом не было проблем. На самом деле и Руперт и Дженни испытывали сильное облегчение от того, что они ужасно нравились друг другу, но физического влечения не испытывали, возможно потому, что были очень похожи по характеру. А Руперт, обеспечив спонсорство, которое дало возможность Билли жениться на Дженни и завести свою конюшню, чувствовал себя зачинщиком всего дела, что смягчало его зависть.

В любом случае ничего быстро не делается. Билли должен подыскать себе дом, и хотя трудно будет оставаться партнерами, если Билли уйдет в профессионалы, Руперт надеялся, что они что-нибудь придумают. Несмотря на возможные финансовые трудности Руперт не собирался становиться профессионалом, пока не сделает еще одну попытку получить золотую медаль в Лос-Анжелесе в течении ближайших четырех лет.

Хелина, однако, была просто убита этим известием. Без Билли непрочное равновесие их семейной жизни несомненно будет разрушено. Он был так ласков с Маркусом и всегда мог улучшить настроение Руперта, рассмешив его. И потом обе женщины не питали расположения друг к другу. Когда Билли и Руперт вернулись из путешествия по Америке, Билли привез Дженни к ним домой на уикэнд. Обе были выбиты из колеи внешним видом друг друга. Дженни не ожидала, что Хелина так красива. А Хелина не думала, что Дженни выглядит так сексуально. Дженни не носила бюстгальтеров, ее одежда всегда была ей слегка узковата, т. к. она не очень беспокоилась о диете, а ее блузки и платья были растегнуты на одну пуговичку ниже, чем следовало бы. Хелина всегда была застегнута до подбородка. После шести лет, проведенных на Флит Стрит, Дженни, в сущности, ничто не шокировало и на обеде в пятницу она смешила до упаду Руперта и Билли малодостоверными росказнями о сексуальной жизни известных общественных деятелей.

Хелина приложила много усилий, чтобы приготовить роскошный обед: блины с крабами в сырном соусе, бараний окорок и превосходный шербет из айвы. Дженни подумала, что подать такие маленькие порции, как это сделала Хелина, – хороший тактический прием, чтобы заслужить репутацию прекрасной хозяйки, так как все гости попросили еще порцию. Дженни, которая не ела весь день, умирала от голода и съела по три порции каждого блюда, расхваливая все до небес. Все выпили очень много. Дженни с удовлетворением почувствовала, что она насытилась.

Как прекрасно, подумал Руперт, отыскать женщину с таким аппетитом. Он никогда не восхищался Лавинией, она была дурочкой. Дженни – забавная и сильная. Это как раз то, что нужно Биллу.