Суперинтендант Лангтон поглядел на лица мертвых женщин.

У всех шести они были безрадостными, с одним и тем же затравленно-обреченным выражением. Их роднили и возраст — около сорока и за сорок, — и профессия. Судя по документам, первую жертву задушили двенадцать лет назад.

Прошло полгода с тех пор, как обнаружили последнюю жертву, — и она была мертва по меньшей мере восемнадцать месяцев. Лангтон приехал в Квиннз Парк, чтобы пронаблюдать за ходом расследования. Ни подозреваемого, ни свидетелей так и не нашли, однако он начал проверять, каким способом убили этих женщин, и вскоре выявил — одно за другим — пять аналогичных и нераскрытых дел.

Он был уверен, что всех женщин убил один и тот же человек, но пока совершенно не представлял себе, кто этот убийца. Дела на глазах превращались в глухие и тупиковые, и ему еще не приходилось сталкиваться с подобными «висяками». Лангтон не сомневался лишь в одном, и тут его поддерживали эксперты, — убийца не намерен останавливаться: вскоре появится очередная жертва.

Их находили случайно, спустя месяцы и даже годы — отвратительные открытия не вызывали шумихи в прессе и на телевидении. И Лангтона такой порядок вполне устраивал: домыслы и паника могли только повредить его поискам, а на проституток предупреждения полиции обычно не действовали. Вспомнить хотя бы йоркширского потрошителя. Заголовки газет пестрели его именем, по телевидению показывали его фотографии, и так продолжалось несколько лет. А поймали этого головореза в его собственной машине, где он преспокойно занимался любовью с уличной шлюхой. Да, предупреждать проституток низшего пошиба бесполезно — они готовы на все, когда им нужны деньги на наркотики или на оплату жилья, для их детей или для сутенеров.

Анна свела воедино свои стенографические записи о деле Мэри Тересы Бут, когда часы уже пробили полночь. И кончила читать досье второй жертвы в два часа ночи.

Судьба Сандры Дональдсон мало чем отличалась от судьбы Мэри Тересы — сходное происхождение, сходный возраст (Сандре был сорок один год), жестокое обращение в детстве и юности, наркотики, алкоголь, четверо детей, отданных приемным родителям, и дружок-наркоман. Впервые ее арестовали за проституцию в двадцать лет, а после она неоднократно отбывала наказание за воровство и скупку краденого, как, впрочем, и за проституцию.

Судя по отчетам о вскрытии, ее избили гораздо сильнее, чем первую жертву. Синяки на снимках выглядели пугающе — одни старые и пожелтевшие, а другие — свежие и с кровоподтеками. Убийца связал ей заломленные за спину руки черным лифчиком и задушил ее колготками. Анна сопоставила две увеличенные фотографии с изображением завязанных узлов и не удивилась, обнаружив, что эти узлы совершенно одинаковы.

Сандру грубо и страшно изнасиловали, повредив ей вагину и анус. Убийца не церемонился с нею, как не церемонился и с Мэри Тересой, и оставил ее труп гнить на пустоши. Анна задумалась об этом тяжком конце тяжелой жизни. Для опознания и погребения ее тела понадобились недели. Да и опознали Сандру только потому, что в полицейском файле сохранились ее отпечатки пальцев. Анна написала короткую докладную записку и попутно напомнила себе, что ей следует проверить полицейские донесения. Возможно, в них фигурировали и остальные жертвы. Сделав эту пометку, она без сил свалилась в постель и тут же уснула.

Однако наутро молодость и здоровье взяли свое, и все признаки усталости улетучились. Никто бы не смог сказать, что она не спала половину ночи. Анна приехала на работу к девяти часам в своем новеньком малолитражном «Купере». Служащий в полицейской форме направил ее к автостоянке за отделением, где рядами выстроились патрульные машины. Места для парковки больше не было, и ей пришлось четыре раза объехать стоянку, пока она наконец пристроила машину за подержанным «Вольво». Запирая ее, она помолилась, чтобы владелец «Вольво», кем бы он ни был, не поцарапал «младенца» при выезде.