Тягуче гудели тополя в палисаднике, со скрипом и стуком задевая крышу, над нею и садом низко проплывали клочья облаков, разорванных ветром. В доме постукивали ходики; свет керосиновой лампы косо ложился на пол, на печь, освещая край стола и лавки под окнами. Тревожный ветер, тревожный стук, тревожный неверный свет…

Хозяин дома Иван Печкур, прижав кулаки к густым седеющим усам, морща покатый лоб, сидел за столом навалившись на него широкой грудью. Перед ним стоял только что появившиеся машинист Курбанов и его помощник — плечистый рябой Алехин…

Прошла минута-другая тяжелого гнетущего молчания. Печкур отнял кулаки от лица и снова обвел нежданных гостей настороженным взглядом. Курбанов шумно дышал, его черный форменный китель потемнел от пота и крови. На тонкой молодой шее билась жилка, из-под густого черного чуба поблескивали глаза. Алехин кривил губы. Ореховые его глаза бегали с предмета на предмет. Он нервно проводил ладонью по своей гимнастерке, тоже покрытой свежими кровяными пятнами. В голубых глазах старика вспыхнуло выражение озадаченности и недоверия.

— Курбанов, говори толком: где эшелон? Куда делся? Где люди, что с ними?

Печкур приподнялся: Требовательно тряхнул редкими седыми волосами, сквозь, которые просвечивал крутой череп.

Кто-то положил ему руку на плечо.

Печкур вздрогнул и напрягся, но тут же обмяк. Перед ним стоял молодой парень в кургузом полицейском мундире, с немецким карабином за плечом, из-под козырька фуражки парень щурил ярко-синие глаза. Это был тот самый «полицай», что явился к нему «конвоировать» в депо.

Печкур скользнул настороженным взглядом вокруг, но «хвоста», кажется, не было, и взяв парня под руку, повел к дому.

Полищук расстегнул пуговицу на воротнике, перевел дух: он очень спешил попасть сюда до света, кроме дела, многое сказать Ивану Ивановичу, поделиться, как бывало, сокровенными мыслями с человеком, который заменил ему отца. Но он интуитивно чувствовал, что старик чем-то расстроен и душевного разговора не получится. Полищук тепло поглядел на него. Иван Иванович ему дорог. Он первым заприметил рыжеватого бойкого паренька, который с подсобными рабочими катал паровозные скаты из цеха подъемки в токарный цех к бандажным станкам. Печкур взял Полищука в бригаду подручным слесаря. Когда паренек научился заливать баббитом подшипники, собирать кулисный механизм, менять золотниковые кольца и поршневые сальники, Печкур с комиссией присвоил Полищуку пятый разряд слесаря-ремонтника. И с тех пор пошел Полищук, можно сказать, в гору… Отца у Павла Полищука не было, мать жила далеко, в колхозе, и он, ночуя в общежитии, проводил в доме Печкура почти все свободное время, а в обеденный перерыв заглядывал к нему в контору. Многому научился он у Ивана Ивановича.

Шло время. Полищука назначили помощником мастера, приняли в партию. Печкур не пожалел, что дал ему свою рекомендацию. Когда началась война, Полищук, узнав, что Печкур остается в подполье, тоже наотрез отказался эвакуироваться. Он заявил в обкоме партии: там, где сражается отец, место сына… Обком удовлетворил просьбу молодого коммуниста…