Её волосы переливались в лучиках света. Крошечные бисеринки пота чертили дорожки на разрумяненных щеках и падали на грудь, продолжая свой путь до светло-коричневых ореолов сосков. Она вся была такая восхитительно светлая на фоне его тёмной кожи, и так настойчиво старалась слиться с ним в одно целое, что он не смог сдержаться и схватил её за запястья, переворачивая на спину и заталкивая под себя.

— Ты совсем потеряла стыд, женщина, — прошептал он ей на ухо.

Она лишь рассмеялась и ухватилась ладонями за его ягодицы…

И тут раздался дьявольский рёв.

Стены замка задрожали, а ставни распахнутых окон заходили ходором, врезаясь в камни. В воздухе закружились птицы, громко возмущаясь незваному гостю. Рёв продолжался, и вкупе с пронзительным клёкотом ядокрылов и ржанием лошадей в конюшнях, это создавало адскую какофонию, от которой мгновенно разболелась голова.

Ближе к полудню Ирвальд вышел во двор, окинул взглядом развороченный сад, гадая, сколько простыней да полотенец придётся вышивать дочери, прежде чем мать перестанет гневаться. Ярушка лелеяла каждый куст из тех, что сейчас лежали, вывернутые с корнями.

Слуги уже суетились, прибирая следы разрухи.

Его участие здесь не требовалось, так что Ирвальд со спокойной душой вскочил верхом на Юрея и полетел в сторону Гор. Минуя долины, он зорко всматривался, не творится ли что-нибудь, о чём ему следовало бы знать. Со смертью Калеша владения его расширились. Это добавляло не только могущества, но и немало хлопот.

Совершив круг над лесом, Ирвальд опустился на поляну возле озера — того самого, где они с женой проводили немало времени вместе. И до, и после рождения детей. Это было его излюбленное место, и лесная нечисть благоразумно держалась подальше.

Отпустив Юрея в облака, Ирвальд сбросил на траву плащ и потянулся. Как вдруг лицо его озарилось улыбкой.

— Орест!

Ирвальд стоял на пороге замка, глядя на сына, развалившегося на стуле. Орест был обнажён до пояса и задумчиво крутил в ладонях кинжал, не сводя похотливого взгляда с молодой жены Аврия. Наполовину зверолюдка-наполовину ведьма, девушка не отличалась красотой. Её скорее, можно было назвать необычной, и уж вряд ли она стоила внимания, тем не менее, Орест не сводил с неё глаз, отчего щёки её пылали румянцем.

— Орест! — повторил Ирвальд чуть громче.

Девушка смущённо опустила голову и поспешила скрыться. Орест лениво повернул голову к отцу.

— Я хорошо слышу.

Они перелетели через Горы и опустились недалеко у подножья — там, где клубился густой туман, скрывающий их серые склоны от взоров людей. Неподалёку начинался лес, и слышно было, как ухают совы.

— И что теперь? — спросил Сурья.

— Теперь мы оставим ядокрылов и пойдём пешком. Или ты хочешь распугать всю округу?

— Скорее, она разбежится от твоей синей рожи.

— Можешь не беспокоиться — меня никто не увидит.

— Эгегей-й-й, — закричал Орест, подставляя лицо прохладному ветру. Волосы рассыпались по обнажённым плечам, а вконец изорванный кафтан болтался на поясе, как старая тряпка. Орест отстегнул его и сбросил вниз.

Сурья проводил взглядом многострадальное убранство и усмехнулся. Похоже, брата совсем не волновало то, что отец опять станет бранить его за оборванный вид. Его собственный кафтан выглядел не лучше, однако Сурья спрятал лохмотья под плащом.

Неизвестно куда их ещё занесёт нелёгкая. Не хотелось лишний раз краснеть.

Они опустились возле подножья Горы прямо у входа в пещеру, где обитала Мальва. Холмы вокруг были усыпаны васильками и маками, от запаха которых у Ореста вмиг зачесалось в носу, и он громко чихнул.