Алексей Антонов, врун, весельчак и бабник, попадает в зубы к акуле. Врачам удается клонировать его, а заодно изменить характер. Но жена Леши Аля не догадывается, что не она одна приложила руку к созданию нового Антонова. И теперь он не только любящий супруг, нежный отец и честный бизнесмен, но и тайный агент… Но главное — Аля не может жить с идеальным мужчиной. Ей нужен прежний Лешка. Чтобы вернуть его, она готова на все.
Прошлогоднее солнце
Океан… Аля видела его в первый раз, но особого трепета не испытывала.
Океан мил и безобиден, если смотреть на него издалека. Он тогда похож на синюю детскую юбку, которая валяется на песке, и ветер шевелит белые оборки. Сейчас придет мама, подберет юбку, а дочку отругает, что разбрасывает вещи где попало. Они оденутся и уйдут с пляжа, останется только золотистый песок, и праздные наблюдатели сверху будут таращить глаза и пихать друг друга локтями: вот это да — а где же океан?
Океан хорош, если смотреть на него с высокого ресторанного балкона, потягивая мартини или коктейль. Но Аля ничего, кроме минералки, не в состоянии была потягивать. Вчера на этом ласковом песочке под январским солнцем она сгорела до озноба, до пупырышков и всю ночь крутилась, пытаясь пристроить на подушке ошпаренные плечи.
С утра она и не чаяла выползти из номера, но все-таки выпила ношпу, добралась до ресторанчика и уселась в углу под тентом, кутаясь в палантин. Весь Золотой берег смотрел на нее как на ненормальную, что было близко к истине. Только ненормальная могла решиться на этот отпуск, соблазнившись рекламной провокацией: «Найди лето среди зимы!». Подумаешь, новость! Каждый школьник знает, что, когда у нас январь, в Австралии — лето. И так им и надо, буржуям. Но кто бы объяснил бледнолицым жителям северных широт, что это будет ТАКОЕ лето!.. И ТАКОЕ солнце, испепеляющее все на своем пути, а первыми — доверчивых снегурочек со светлой чувствительной кожей.
А лета среди зимы все равно не было! Казалось, что многочасовое путешествие они совершили не в пространстве, а во времени и просто вернулись в прошлогоднее лето, под прошлогоднее солнце, пережаренное, как яичница, а оттого еще более горячее.
Мальчик из пальчика
— Шереметьев, но не граф. Черт его знает, наверное, из бывших крепостных, они ведь получали прозвище по названию усадьбы. Или по фамилии хозяина. Ты чей, спрашивали, холоп? Шереметьев!
Коля Нарышкин, один из компаньонов Леши Антонова и большой поклонник Алиных историй, почитал себя не просто столбовым дворянином, а боярином древнего княжеского рода. Еще бы, ведь из Нарышкиных происходила сама царица, первая жена Ивана Грозного. Потому вопросы родословной интересовали его не меньше, чем хозяина породистой собаки.
Антонов втихомолку издевался над аристократическими амбициями приятеля и за глаза называл его Мышкиным-Норушкиным. Но открыто дразнить породистого компаньона было опасно — он не выносил, когда посягали на святое, а его деньги в бизнесе были не менее святы. Потому Але и Леше приходилось время от времени выслушивать длинные речи Нарышкина о старинных русских фамилиях и плебеях, что к ним примазываются.
Сейчас они с Антоновым обсуждали нового перспективного партнера по фамилии Шереметьев, и Коля считал своим долгом непременно подчеркнуть, что этот Шереметьев — никаким боком не граф. К делу это не относилось, но промолчать Нарышкин не мог. Аля еле удерживалась, чтобы не спросить ехидно: «А с чего ты взял, что сам не из крепостных?» Она ничего не имела против дворян, даром что они сотни лет пороли ее плебейских предков на конюшне, но снобы ее раздражали.
— Шереметьев, но не граф. Что это? Ответ: аэропорт, — сказал Лешка.
