— НЕТУ ОТ ВАС никакого покою Ивану Митричу, — ворчала Глаша, на все руки мастерица, и домашняя хозяйка, и повариха, и экономка в одном лице. — На улице мороз, не приведи господь, а тут происшествия, происшествия… — передразнила она присланного за начальником сыскной полиции Путилиным посыльного. — Да ноги отряхни, — процедила сквозь зубы, — снега по коридору нанесешь, а мне потом от воды избавляйся. Жди, — и дальше порога не пустила, сама же тихими, почти неслышными шагами прошелестела к двери в спальню хозяина, занесла руку, чтобы постучать.

Иван Дмитриевич не спал, проснулся с час тому и никак глаз сомкнуть не мог, все мысли тяготили, то одно на ум придет, то другое. Ворочался, как детская юла, но сон не шел. Путилин слышал, как раздалось дребезжание колокольчика, как Глаша, вполголоса выражая свое недовольство, пошла отворять дверь. Потом жалобно звякнула цепочка, послышался невнятный бубнеж.

Начальник сыска не стал ждать, когда Глаша начнет с тихого стука, а потом и загрохочет кулаком, поднялся, натянул халат, только с третьего раза попав в рукав, и направился к двери, отворил.

Домашняя хозяйка застыла с поднятой рукой.

— Ну, кто там? — устало спросил Путилин.