За несколько дней до Рождества на перрон железнодорожного вокзала в Регенсдорфе — небольшом городке на юге Германии — вышел из электрички странного вида старик. Несмотря на оттепель, его козья, в бело-рыжих пятнах, шуба была застегнута по самое горло, а воротник поднят, и наружу торчали только большой нос картошка и густые длинные усы. Меховая шапка старика, лохматая и тоже пятнистая, была надвинута на лоб так глубоко, что почти накрывала глаза. В руках приезжий нес два огромных кожаных черных чемодана, какие перестали изготавливать лет тридцать назад. От времени кожа на чемоданах потрескалась, а на сгибах протерлась и побелела. Судя по тому, как старик горбился, ноша его была тяжелой, однако носильщику он довериться не захотел и донес чемоданы до остановки такси сам. Было около одиннадцати часов вечера. Полицейский, которому вид приезжего показался подозрительным, попросил у него документы и вежливо осведомился, по какой причине господин решил посетить город. Выяснилось, что старика зовут Каракубас Фаргид, а в город он прибыл потому, что имеет договор на куплю старого дома на окраине.

— Значит, господин Каракубас, вы решили обосноваться в нашем городе? — спросил полицейский, с улыбкой возвращая документы.

Совет служащей музея был для Каракубаса очень кстати: его чрезвычайно интересовала история некоторых именитых семейств старого Регенсдорфа. Однако перед тем, как отправиться за книгой, Каракубас несколько часов бродил по городу, останавливаясь на перекрестках и сверяя свое местонахождение со старой картой. Обойдя весь город, он уселся на лавочку на набережной и уставился на Дунай, разделяющий стремительным течением Регенсдорф надвое.

— Это хорошо, что городишко почти не изменился со старых времен, очень хорошо, — размышлял Каракубас вслух. — Тем легче будет разыскать мне рукопись ал-Харита. Точно, легче. Не зря, значит, я отправился в этот ужасный мир. Не зря, — старик поежился. — Хотя эти ужасные холода вынести нелегко. Наверняка они были одной из причин, но которой древние народы бежали в Малый Мидгард, — Каракубас зло улыбнулся. — И хорошо, что сбежали, жаль только, что не все. Но настоящих колдунов здесь уж точно не сыщешь. А раз таковых нет, значит, нет и конкуренции — не надо опасаться, что кто-нибудь доберется до могущественных артефактов раньше и выхватит их из-под самого твоего носа… Уж выхватывать есть что — артефактов здесь осталось со старых времен полным полно. Вот уж где кладезь бесценных знаний. А людей опасаться нечего если они и найдут что нибудь волшебное, так никогда не разберутся, что с этим делать. Даже местные ведьмы — куда им, неучам, до магии высшего уровня!

Каракубас посидел на лавочке еще минут десять, а потом двинулся в книжный магазин на площади Святого Якуба. Через полчаса в этом крупнейшем в Регенсдорфе книжном магазине произошла встреча, которая самым удивительным образом повлияла на судьбу Генриха Шпица, невысокого тринадцати летнего (а впрочем, через два месяца Генриху должно было уже исполниться четырнадцать) мальчика, обладающего ничем не примечательной внешностью, если не брать во внимание его раскосые, немного печальные глаза. Чтоб не пользоваться расческой, находя ее предметом женского туалета, Генрих всегда носил короткую стрижку, из-за чего его светлые волосы торчали в разные стороны, как ежовые колючки. Генрих любил историю, ненавидел скучную математику, иногда читал книги, а его занятия спортом начинались и заканчивались на просмотре фильмов боевиков. В последний раз дрался Генрих так давно, что уже не помнил, когда это было, и поэтому особой гордостью мальчика был шрам на безымянном пальце левой руки, полученный несколько лет назад при стрельбе из полуразобранного, но настоящего духового ружья. В книжный магазин Генрих зашел, чтобы узнать, нет ли в продаже новых открыток с изображением старинных паровозов. Такие открытки можно было купить только здесь, да еще в книжном магазине на железнодорожном вокзале, но до вокзала идти было дальше. Так как день выдался не по-зимнему теплый, одет мальчик был в легкую черную куртку с капюшоном, джинсы с карманами на застежках и высокие ботинки на шнурках; за плечами Генриха висел рюкзак с учебниками.

Едва подступив к витрине с открытками, Генрих радостно улыбнулся. Его взгляд опытного коллекционера сразу заметил карточки, которых в богатой, трех альбомной коллекции мальчика еще не было. Генрих схватил одну открытку и поспешил к кассе, став в очередь за высоким стариком в пестрой шубе и собачьей шапке.

— Мы не принимаем иностранные деньги, — сказал в это время старику кассир, высокий молодой мужчина в очках с толстой роговой оправой, которые, как он надеялся, придавали ему важности.