Вы служили в армии? А зря. Советский Союз, Одесский военный округ, стройбат. Стройбат в середине 80-х, когда студенты были смешаны с ранее судимыми в одной кастрюле, где кипели интриги и противоречия, где страшное оттенялось смешным, а тоска — удачей. Это не сборник баек и анекдотов. Описанное не выдумка, при всей невероятности многих событий в действительности всё так и было. Действие не ограничивается армейскими годами, книга полна зарисовок времени, когда молодость совпала с закатом эпохи. Содержит нецензурную брань.
Некоторые пояснения вместо предисловия
Зачем?
Зачем это вдруг я решил написать эту книгу? Мало ли у нас профессиональных литераторов? Мало ли непрофессиональных!? Сегодня, когда все, кому не лень, пишут мемуары и я туда же? Модно? Решил, как говорит один знакомый, «бабла срубить по лёгкому»?
Нет, нет, нет и, кстати, проект это некоммерческий — я понимаю, что заработать денег на нем у меня не получится, даже наоборот. И мир, кстати, лучше не станет. И хвастать мне нечем. Так зачем же?
Всё просто. Однажды в ноябре 2006 года мой организм впервые наглядно продемонстрировал, что он не вечен и даже более того, перефразируя классика — скоропостижно не вечен. Первый месяц после этого неприятного инцидента была заметно нарушена речь, с большим трудом удавалось сбить давление до уровня нормального гипертоника. Через два месяца, в целях общей реабилитации и восстановления кровоснабжения мозга в частности, врачи порекомендовали побольше вспоминать. Школу, университет, соучеников, имена, даты, события. Так я начал проживать свою жизнь ещё раз и обнаружил, что жизнь моя — так себе, ничего особенного, но есть два года, которые выделяются своей необычностью — два года в стройбате, от звонка, так сказать, до звонка. Ну, что школа или университет? С теми или иными отклонениями почти все через это прошли. А вот многие ли могут похвастать, что служили в стройбате в середине восьмидесятых, именно в середине восьмидесятых, когда призваны были в строительные войска одновременно студенты, в том числе старших курсов, и ранее судимые. Шла война в Афганистане и, наверное, военкоматы к весне 1984 года ощутили серьезный недобор мясных полуфабрикатов. Было решено призвать тех, кого раньше не призывали: студентов стационаров и тех, кто уже отбывал наказание. Не просто судимых и приговоренных условно или к срокам с отсрочками исполнения приговора, или к «химии», таких призывали всегда и всегда в стройбат, а вот «тяжеловиков», тех, кто отсидел по «тяжелым» статьям по три-пять лет или имел уже даже две «ходки», таких до весны 1984 года в армию, насколько я знаю по крайней мере, не призывали.
Как студенты оказались в стройбате? «Добрый» министр обороны решил дать возможность студентам сдать сессию, а потом уже призывать в армию. А окончание сессии приходится на конец июня, а куда призывали в конце призыва? Правильно — в стройбат. Вот так мы там все вместе и оказались.
Часть 1
Дух ли?
Лето 2005
Чабанка. Одесская область
— Давай подойдем к тому забору. За ним должна быть моя часть или что там от неё осталось. Всё-таки двадцать лет прошло.
Было очень жарко, на небе ни облака, плотный, тяжелый воздух не шевелился, а только гудел мириадами невидимых ос, мух, пчел и прочих мелких. Смола, пролитая в трещины асфальта ранней весной, расплавилась, к её запаху подмешивался густой медовый запах подгоревшей степи. На выходе из центральных ворот туристического комплекса ЧМП
[1]
«Чабанка» мы с женой повернули направо, прошли мимо площадки для игры в мини-гольф и оказались около бетонного забора, за которым, по моему предположению, должна была находиться воинская часть, где два года в середине восьмидесятых я прослужил Советской Родине в самых военных войсках — в стройбате.
За забором ничего не было. То есть вообще ничего. Ничем не примечательная одесская степь, глазу не за что зацепиться.
— Такой же унылый пейзаж был правее нашей части, — вспомнил я, — но если это так и мы уже правее, то… то тогда туркомплекс с этими коттеджами, цветами, ручейками, теннисными кортами, мини-гольфом и аквапарком и есть наша территория, территория Чабанского Строительного Батальона?! А главный вход — это наше КПП
[2]
?!!
— Да ладно? — довольно равнодушно поддержала мое удивление жена.
Май 1986 года
Чабанка. КПП
— А ты слышал, солдат — «дембель в мае проебали — дембель будет в декабре»? Я те дембельнусь, мля, в мае, ты у меня еще снег с плаца будешь убирать БСЛ86
[4]
. Сука, в натуре, ёпт! Советскую Армию на месяц наебать хочешь? Я ж твои документы проверил, ты же призван, мля, был в конце июня!
Жара. Между КПП и штабом мы с Колей Могилиным стояли по стойке «смирно» перед двумя, как бы точнее сказать, слегка трезвыми майорами: новым комбатом, вернее, очередным новым комбатом и его замом по политической части майором Кривченко, с которым у нас были отличные отношения, насколько отличными они только могут быть у майора с солдатом.
Дело в том, что я и Могила, два военных строителя, старших сержанта Советской Армии собирались сегодня, то что называлось, получить на руки документы. Дембель. Вот так — просто «дембель», и никакого восторга по этому поводу. Рутина. Мы давно готовы и мы очень спешили. За КПП был 1986 год и мой гражданский начальник Палыч на своем Жигуле. Палыч обещал помочь купить водку и мы опаздывали.
Мы с Могилой были первыми «ласточками» в нашей части дембельской весной 1986 года. План наших проводов был давно разработан, но для его реализации надо было поспеть в один из двух, открытых на весь огромный поселок Котовского, ликероводочных отделов. В стране начиналась антиалкогольная кампания и проблема, где достать водку, занимала умы большей части мужского населения всё то время, которое было свободным от ее употребления.
Кривченко твердо обещал сегодня нас отпустить. Мы уже пятый день были на чемоданах. Кто мог предвидеть, что успеют прислать нового комбата, который ничего и никого не знает, с которым мы не служили и который, к тому же, умеет читать и считать. Слава Богу, он не может в моих документах, грамотный, вычитать, что я еще и восемь раз (!) в отпуске побывал за два года, можно сказать, еще на два месяца сократил свой священный долг.
Лето 2005
Одесса
Из Одессы, как Лузановку проехали, на Молодой Гвардии не поворачиваете налево на поселок Котовского, а так прямо по старой Николаевской дороге и продолжаете ехать дальше вдоль моря. После всех этих Фонтанок, Крыжановок и Вапнярок, сразу после Дофиновки справа будет офицерский городок Гвардейский. Стыдно кому сказать, но некоторые девятиэтажки строили мы, военные строители нашего призыва. Простите нас, люди добрые! Ей Богу, не со зла!
Затем по правую руку пойдут воинские части, много частей, много, а уж затем после небольшой степной паузы будет аквапарк, мимо не проедите. А сразу за аквапарком будет и турбаза Чабанка, их территории примыкают друг к другу. Здесь и была наша часть.
Между частью и морем были дачи, мы их называли генеральскими, может они и сейчас там есть, не знаю. Немного подальше и ближе к обрыву над морем были наши УММ, склады УПТК, РБУ, ОГМ
[10]
, а между ними и дачами, практически в двадцати метрах от угла забора нашего стройбата — место, где был убит знаменитый Григорий Котовский. Между прочим, искренне считаю его действительно легендарной личностью. Я разговаривал со многими людьми в Одессе и сделал вывод, что все одесситы, которым в восьмидесятых было по крайней мере за шестьдесят, помнят, как Котовский гостил у них дома, на коленке их качал и в попку целовал, все это хорошо помнят. Без исключений! Вот уж быстрый был бандюк и пристрелил его товарищ, говорили, из ревности.
В этот раз я приехал в Одессу с женой, потому что кроме бизнес-переговоров с одним крупным одесским клиентом, мы должны были повстречаться с моим другом-сослуживцем Сашей Барановым и его семьей, одесситами, но вот уже несколько лет живущими в Канаде. Мы с Барашеком были одного призыва и служили вместе в одной роте в том стройбате и даже работали в одной бригаде. Я думаю, что именно эта предстоящая встреча и подтолкнула меня к идее заказать для проживания в Одессе на этот раз турбазу Чабанку вместо привычной гостиницы Лондонская. Хотелось пройтись по старым местам, найти часть и понастольгировать, хотя бы под забором. Чего я не ожидал, что жить буду буквально на месте нашей казармы.
— …Лора, ты посмотри, ведь ты тоже была здесь дважды! Слева был штаб, помнишь? В этом же здании казарма третьей роты и медпункт, справа — УНР, дальше налево — первая рота, направо — наша, четвертая. Справа за казармами плац, столовка с буфетом, кочегарка, склады, неработающая баня и нами уже достроенный клуб.
1984 год
Киев
20 июня. Среда.
…предпоследний экзамен летней сессии четвертого курса физического факультета Киевского Государственного Университета…
21 июня. Четверг.
…моя свадьба с Ларисой…
22 июня. Пятница.
Конец июня. 1984
Киев. ДВРЗ
Попал я в числе восемнадцати призывников в команду номер 20. «Двадцатка», ходят слухи, направляется в Одессу, в стройбат. В конце призыва все команды только странные и необычные для нормальной армии. В нашей команде все студенты, всех забрали после летней сессии. Слава Богу, что не попал в «сотку»! Уже здесь, на ДВРЗ мы узнали, что в «сотку» собирают отъявленное зычье со всего Киева, тех, кто не просто был судим и отделался условным сроком, но уже отсидел, кого менты на сборные пункты только на своих «лунаходах» привозили и под расписку сдавали военкомам, а потом ехали отмечать «День Освобождения» района всем своим отделением. И направляют «сотку» в Белгород-Днестровский стройбат, место, говорят, совершенно гиблое.
Яркий, солнечный день. Все время на плацу, на свежем воздухе, пьянка, легкий матерок стелется над головами, быстрозатухающие драки — не до того сейчас.
Во второй половине дня нашу «двадцатку» собрал капитан, вида нормального, даже интеллигентного. Речь его нас не утомила:
— Недовоенные, нам выпала великая честь быть дежурными по кухне. Айда за мной!
До самой ночи, не приседая, мы расставляли, убирали, чистили, мыли. Сами общее мы не ели, все только от домашнего стола, да и с собой были «тормозки». Спать завалились здесь же, в огромном помещении столовки, прямо на столах, под головы рюкзачки или сумки спортивные, что у кого было — вот и вся постель. Первая ночь в армии прошла беспокойно, даже невзирая на хронический недосып за последние ночи, мне не спалось. Спать на твердых столах было очень неудобно, непривычно, только к утру я, кажется, на полчаса забылся.