Сто годов живет Сундей Тайбарей, а крепок еще, как зуб медведя белого. Взгляд, походка, речь — все у Сундея, как у молодого. Только вот голова подвела: побелела голова у Сундея, на кочку, ягельником обросшую, стала похожа. Ну, только не в волосах главное.

— Оленя, — говорит Сундей, —и того ценят не по волосу: оленя ценят за то, как он в упряжке идет. А я? Разве можно с оленем равнять меня? Олень ничего не думает. Олень идет туда, куда его направит хозяин. Я — хозяин над оленями. Я сам себе путь выбираю. Оленя ценят по силе да по ходу в упряжке. Человека надо ценить по уму, по делам. Я обо всем, за всю семью, за весь свой род сам думаю.

Самое сложное дело в несложном кочевом хозяйстве — уплата ясака. Мало того, по две шкурки песцовых с каждого промышленника в объясаченной семье уплатить надо; надо царю и воеводе поминки справить. Ох, поминки, поминки!.. Крепко, до гробовой доски помнит о поминках каждый ясачный ненец! Сам помнит и детям своим рассказывает:

— Одна беда наша — ясак платить. Поминки — подарки, кроме ясака, царю да воеводе справлять — две беды. Две беды да одна беда — всего под тремя бедами тундра живет. Да есть еще половины беды: угощать ясачного целовальника (сборщика ясака) — одна половина беды, другая половина беды — угощать стрельцов, что с целовальником в чумы приезжают. [- 5 -]

Самая же большая беда, из всех бед беда — богачу должать. Отымет богач за долги все до последнего! Да и самого тебя со всей семьей твоей заберет под себя: работать заставит на себя, пока не издохнешь.

Северные «народцы» обязаны были платить ясак натурой: шкурками беличьими, песцовыми, куньими, лисьими и прочей «мягкою рухлядью».

Но ведь и дураку ясно: шкурка шкурке — рознь. В тогдашней неграмотной Руси ум и дурость человеческие измерялись главным образом количеством прожитых годов, жизненным опытом. Понятно, что северные «народцы», у отдельных представителей которых была «привычка» жить до сотни и больше годов, были опытнее многих тогдашних царских слуг. Они-то и придумали способ уменьшения ясака: сдавали воеводам самые что ни на есть худшие шкурки.

Михаил Романов опечалился. Стал с приказными людьми советоваться, чтобы и в тундрах провести все ту же политику с миру по нитке.

В результате печали и разговоров с думными людь- [- 25 -]

ми появился в 1621 году государев указ о переводе