Старр Тейл знала, что Рекс Брендон ей не понравится, еще до того, как пошла на этот вечер. Рекс Брендон играл в кино героев-любовников, а она всегда говорила, что мужчины такого типа для нее не существуют. Старр даже не считала его красивым. Она постоянно твердила, что его длинная худощавая фигура, его насмешливые глаза и знаменитая, чуть кривоватая улыбка нисколько не волнуют ее. Все герои Рекса Брендона были симпатичными наглецами и ловеласами, но, сраженные любовью какой-нибудь женщины, они раскаивались и к концу фильма так менялись, что их просто нельзя было узнать. Старр вообще не верила, что такие мужчины существуют, и уж во всяком случае она не верила в то, что они могут раскаяться. Брендон играл подобные роли так убедительно, что трудно было представить его самого другим.

Три года назад, когда Рекс Брендон впервые появился на кинонебосклоне, ему предлагали только роли злодеев. Рекс был чересчур привлекателен, чтобы играть положительных героев, и режиссеры решили, что роли очаровательных мерзавцев подходят ему больше. Это было в ту пору, когда злодеи еще не вышли из моды. Когда же мода на них улетучилась, для Рекса Брендона наступили черные времена. Неизвестно, как бы дальше сложилась его судьба, если бы не Стефан Десмонд, талантливый молодой режиссер. Именно он решил превратить этого распутника в героя. Сам Рекс поначалу пришел в ярость, но быстро оценил достоинства нового амплуа. Чем более безнравственным он представал в первых сценах, тем больше женщины восхищались его раскаянием в конце фильма. Ведь женщины в глубине души не очень-то жалуют уж совсем положительных героев. Впрочем, нельзя сказать, что это открытие режиссеры сделали только после сенсационного успеха Рекса Брендона в его новом амплуа.

Старр Тейл была исключением. Она всем повторяла, что ей не нравится, такой тип мужчин. «Что женщины в нем находят? — удивлялась она. — Мне совершенно ясно, что он просто тщеславный осел!»

В Лос-Анджелесе Старр работала обозревателем новостей кино газеты «Санди рекордер». Это место она получила при помощи все того же Стефана Десмонда. Когда-то Старр была его секретарем. Эти годы она считала самыми счастливыми в своей жизни. Какое это было удовольствие — делать фильм вместе с ним с самого начала Она думала, что любит эту работу больше всего на свете. Однако однажды она прозрела и обнаружила, что любит вовсе не работу, а его, Стефана Десмонда.

Это поразительное открытие Старр сделала в тот день, когда Стефан объявил, что женится на Рите Крейн, дочери Освальда Крейна, крупного финансиста. В ту ночь Старр долго сидела у окна своей спальни, устремив невидящий взор в беззвездную пустоту; ее глаза были полны слез, но она не позволяла им пролиться.

Внезапно Старр почувствовала, как душно в банкетном зале. К тому же ее охватила ярость. Ей казалось, что это ее унизили, а не Стефана Десмонда. Бормоча извинения, она распахнула высокую стеклянную дверь и выскочила на залитую лунным светом лужайку. Яркая, полная луна, словно невеста фатой, укрывала землю своим светом. А звезды горстями были разбросаны по небу, будто яркоглазые подруги невесты.

Старр шла по лужайке, сбивая ногами росу. Но красоты ночи для нее не существовало. Все ее мысли были заняты тем, что она увидела. Прошло некоторое время, прежде чем Старр поняла, что не одна на этой лужайке: какой-то мужчина вышагивал по ней взад и вперед. Он повернулся, и в белом лунном свете Старр увидела его профиль. Это был Стефан Десмонд.

Должна ли она подойти к нему или лучше вернуться в банкетный зал? Почему-то она вдруг застеснялась заговорить с ним, словно, встретив его здесь одного, стала свидетелем его самых сокровенных тайн? Но в следующее мгновение Старр отбросила эти мысли. В конце концов, Десмонд мог и не знать, что она слышала эти злобные сплетни, где фигурировали рядом имя его жены и Рекса Брендона. И как ни странно, Старр чувствовала, что ему нужно сейчас с кем-то поговорить.

— Я хочу вам сказать, что мне очень понравился ваш фильм, мистер Десмонд, — проговорила она, подходя к нему.

Десмонд остановился. Мгновение казалось, будто он слишком занят своими мыслями, чтобы узнать ее. Затем, вздрогнув, он сказал: