До скалистого уступа оставалось всего ничего. Одетый в камуфляж человек судорожно обернулся, пытаясь если и не увидеть, то хотя бы почувствовать тех, кто гнал его сюда по лабиринту каменных россыпей. Но нет, чего-либо подозрительного, цепляющего взгляд или слух, он так и не обнаружил, как ни старался. Ни возле тропы, ни ниже по склону. Всё так же палило солнце, по-прежнему шелестел ветер, шуршали перекатывающиеся по земле комки каких-то колючек. И лишь гул теперь уже близкого моря диссонансом вклинивался в череду привычных звуков. Моря, равнодушного ко всему, легионами волн бьющегося о прибрежные скалы. Совсем недалеко, внизу, за обрывом. Там, где беглец сумел бы легко затеряться среди разбросанных тут и там валунов или найти укрытие в каменной мешанине многочисленных пещер и гротов. Увы – добраться дотуда ему было не суждено. По крайней мере, в текущей реальности.

Насчет себя и своих преследователей Глен Спирит нисколько не заблуждался. Церемониться с ним не будут. В лучшем случае тихо и без затей ликвидируют. «Вычистят», так сказать. А в худшем… Нет, такой радости своим бывшим, теперь уже точно бывшим коллегам он не доставит. «Фигушки. Обломаетесь, суки», как говаривал дядюшка Мортимер. Тот самый, что некогда был наставником Глена. И который всегда добавлял к своим «фигушкам» еще одну такую же непонятную присказку: «Собака лаяла на дядю фраера».

Представив разочарованные рожи загонщиков, Глен не выдержал и злобно расхохотался. То есть просто выдавил из засохшей глотки пару каких-то хрипов, и всё. Вода во фляге кончилась еще утром, наполнить ее вновь он не успел, а отвлекаться на поиски времени не оставалось. Да и вряд ли на этом покрытом чахлой растительностью плато можно было найти мало-мальски приличную лужу, не говоря уж о родниках. Одна радость, что хоть собак вчера удалось подстрелить и теперь преследователям приходилось полагаться лишь на собственное чутье и навыки, привитые годами тренировок и опытом предыдущих «охот». Кстати, весьма неплохие навыки – уж кто-кто, а Глен ощутил «повисшие на хвосте» «родственные» души почти сразу, уже через час после того, как в гарнизоне заиграли «тревогу». Двое суток его вели без сна и без отдыха, постепенно сжимая кольцо, загоняя в ловушку, на эту самую тропу. Тропу, ведущую вверх, прямо к небольшой усыпанной камнями площадке, с одной стороны обрывающейся в море, а с трех других – окруженной высоким, похожим на частокол кустарником. Жестколистным, колючим, ощетинившимся во все стороны скрюченными ветвями-обрубками, напоминающими щупальца старого осьминога.

Продираться сквозь заросли человек не стал. Вместо этого он вытащил из-за пазухи маленький камушек светло-серого цвета и, взвесив его на ладони, поспешил к обрыву. По всем признакам, портал должен был располагаться где-то здесь, у самого края. Если, конечно, тот умник из лаборатории не соврал. «Впрочем, его сейчас и не спросишь», – криво усмехнулся Глен, вспоминая о той весьма интересной «беседе». Грохнуть, правда, потом пришлось придурка ученого – слишком уж много он тогда наболтал и о силовых линиях, и о свертках пространства в местах переходов. А многие знания, как известно, многия печали. Хорошо хоть рассказать козлина никому не успел о догадках своих, только «доброму дяде Глену», единственному, кто умел тайны хранить. Очень хорошо умел. Особенно для себя.

Вот только уйти с добычей по-тихому так и не удалось. А всё эта сучка Венди. Хай подняла в самый ответственный момент – как раз тогда, когда Глен извлекал драгоценный камушек из сейфа господина полковника. И чего ее занесло в кабинет – секретарше ведь положено снаружи на стреме торчать, беречь, так сказать, покой хозяйских дверей. Так что пришлось и ее… того. А жаль. Не эту дуру, конечно, а дело чуть было не загубленное. Месяц почти Глен приучал сучку к своим чуть более частым, чем нужно, визитам в приемную руководителя объекта Пи-18. Цветочки носил, конфеты, фигню разную. А один раз даже колечко дешевенькое подарил – день рождения она, видите ли, отмечала. И вообще, идиотка решила, что мистер Спирит попросту влюбился в нее. Так что волей-неволей пришлось соответствовать образу влюбленного павиана и несколько дней изображать бурный восторг от единственного траха, хоть и противно было, до блевоты. Но зато какую же радость он испытал, когда втыкал ей нож под ребро, а потом еще, когда провернул разок лезвие, наслаждаясь удивлением в глазах потаскушки. Удивлением, постепенно переходящим в ужас и боль. Впрочем, тут он, конечно, малость погорячился, не сдержался, можно сказать. А ведь в его ремесле выдержка – первейшее дело. Как говорится, ничего личного, только бизнес. Однако не бывает правил без исключений – даже у профессионалов случаются иногда нервные срывы. Главное, чтобы основная задача была решена. И цель достигнута. Ну прямо как сейчас, когда камушек-активатор в руках у Глена и только он один знает, где на самом деле расположен портал.

Широкофюзеляжный планетолет приземлился, или, правильнее было бы сказать, «прикупоросился» на небольшом, почти игрушечном космодроме. Прибывшие на модный курорт граждане для начала слегка поаплодировали мастерству пилота, а затем дружно расстегнули ремни безопасности, отчего по всему салону пронесся многоголосый лязг, и так же дружно повскакивали со своих мест, стремясь занять наиболее выгодное положение для стремительного рывка к выходу. Смысла, правда, в этом не было никакого. Абсолютно никакого. Поскольку минут через пятнадцать, когда мы с женой выбрались, наконец, из прохладного чрева планетолета, самые резвые уже совершенно размякли и испáрились на жарком солнце в ожидании транспорта. Того, что должен был доставить всех новоприбывших в зону досмотра и контроля. В выигрыше в итоге оказались самые неторопливые. Те, кто никуда не спешил, – космодромный шаттл появился как раз в тот момент, когда последний пассажир покинул салон гиперпространственного лайнера. И ворчащие торопыги, и «притормаживающие» флегматики загрузились в подкативший челнок почти одновременно – три десятка дверей услужливо распахнули створки, и спустя две минуты мы очутились там, где и положено – в здании космопорта планеты Голубой Купорос, излюбленного места отдыха неизбалованных морем и солнцем граждан Москонии.

Процедура паспортного и таможенного контроля прошла без сучка и задоринки. Улыбчивые аборигены лишь растягивали до ушей рты и что-то приветливо щебетали. То ли на местной лингве, то ли на общепринятом в этой части галактики «глинике». Впрочем, понимать их нам и не требовалось – багаж был моментально выгружен, просвечен лептонными анализаторами и теперь дожидался своих хозяев в индивидуальных ячейках за стойками регистрации, а идентификационные карточки считывались дистанционно. Так что уже минут через семь-восемь все пассажиры компании «Трансгалакто» переместились в зал прибытия и растеклись по космопорту в поисках встречающих их гидов разнокалиберных туристических компаний. Наш гид, загорелая молодая дама приятной наружности, обнаружилась почти сразу, отсвечивая голограммой «Библио-Шарик» на лацкане весьма легкомысленной униформы.

– Господин Фомин. Госпожа Фомина. Добро пожаловать на Голубой Купорос. Наш «трансфер» ждет вас слева от выхода. Номер шестьдесят девять, – радостно проворковала она, добавив напоследок. – Только смотрите, не перепутайте. А то увезут в какую-нибудь глушь, где даже коктейлей приличных не делают.

– Спасибо, учтем, – улыбнулся я в ответ даме. – Но, вообще говоря, нам с женой нравится всё неприличное.

– И всё-таки постарайтесь не перепутать, – чуть нахмурилась девица, не оценив моей неуклюжей иронии, и переключилась на следующего туриста. – Добро пожаловать на…