Анна докурила очередную сигарету, затушив ее о букву «О» на уличном указателе, гласившем «Дав-роуд». Вот уже несколько часов она искала улицу Ноттинг-Хилл-Террас, без толку бродя взад и вперед по похожим как две капли воды параллельным улицам и выкуривая одну сигарету за другой. Наконец она решила воспользоваться справочником-путеводителем, хотя, никогда, не верила, что эти карты могут хоть кому-то помочь. Она вытащила свой «Лондон от А до Я». Совершенно очевидно, что Дав-роуд переходит в Эллисон-стрит, которая в свою очередь ведет к площади Симеона, а Ноттинг-Хилл-Террас примыкает к этой площади с другой стороны. Вот там-то у Анны и была назначена встреча в шестнадцать ноль-ноль. Ладно, по крайней мере, она движется в нужном направлении.

Когда Эллисон-стрит действительно привела ее к площади Симеона, Анна прикурила последнюю сигарету из пачки «Силк Кат». Она засунула пустую пачку в карман брюк, в очередной раз, надеясь, что эта пачка уж точно будет последней. Она не поддастся соблазну купить новую.

Вместо этого ее поджидал новый соблазн в виде будки телефона-автомата на противоположном конце площади. Телефон так и манил поговорить с НИМ. Вообще-то она надеялась, что сегодняшний утренний разговор, во время которого она обозвала его «самонадеянным ублюдком», будет последним. Но все было не так-то просто, особенно после того, как она узнала номер телефона его новой подружки. Кроме того, именно он предложил ей пару недель назад посмотреть эту самую квартиру на Ноттинг-Хилл-Террас. Он тогда сказал, что некая Соня — знакомая его знакомого — сдает комнату. Вот тогда он и дал ей телефон этой Сони, умоляя Анну позвонить ей.

А потом взял и порвал с ней. Анна подумала, что это — судьба: телефонная будка свободна, несмотря на то, что улицы запружены толпами людей, возвращающихся с рынка на Портобелло-роуд. Она и сама совсем недавно была частью этой толпы, когда сидела в открытом кафе, маленькими глотками прихлебывая кофе с молоком, и прислушивалась к громкому спору на испанском языке. Она практически ничего не понимала, только улавливала отдельные слова, однако поняла, что это бурная семейная ссора, и она показалась ей намного интереснее, чем чтение «Субботнего приложения». «Ах, ты, сукин сын!..»

Сам факт, что здесь оказался этот телефон-автомат, казался знаком судьбы. Она вошла в будку и нащупала в кармане мелочь. У нее еще теплилась надежда, что этот автомат предназначен лишь для звонков в случае чрезвычайных ситуаций — для вызова пожарных, скорой помощи и полиции. На этой неделе она и так уже звонила ему целых шесть раз. Ей и так с огромным трудом удалось сдержаться и не позвонить ему в воскресенье. И все же так хотелось опять услышать его голос, а если уж совсем начистоту, то вернуть его назад.

Наконец-то Анна была дома. Целый час просидела она в вагоне метро, точно мышь в мышеловке. Упершись невидящим взглядом в рекламу клиники косметической хирургии, она размышляла над словами Сони: «Нет, она какая-то не такая». В Паддингтоне поезд почему-то долго стоял. Все это время Анна сидела в полном оцепенении и думала о словах Сони: «У нее эта проблема…» В чем ее проблема? Во внешности? В ее работе? Или в ее личной жизни?

Стоя на пешеходном переходе в ожидании зеленого света, она продолжала раздумывать о своей проблеме. Что бы это могло быть? У нее такая уйма проблем, разве тут разберешься! Работа. ОН. Джастин. Секущиеся концы волос, хотя в этом, разумеется, виноват ее парикмахер. Мирна. И, само собой, ее мать. Деньги. Мужчины.

Даже то, что зеленый свет слишком долго не загорается. Она уже подумывала: а не рискнуть ли ей жизнью и перейти дорогу на красный свет?

Ее родители — это, несомненно, проблема. Лиз. Ее машина. Вообще машины. Выхлопные газы. Финчли-роуд.

Наконец-то зажегся зеленый сигнал светофора, и Анна перешла дорогу, продолжая размышлять о том, что Финчли-роуд никогда не станет Ноттинг-Хилл-Террас. Анна уже слишком долго жила в этом грязном бетонном уголке города. Здесь, на единственной улице, машины с трудом могли разъехаться, и поэтому они стремились покинуть это место как можно скорее. Свисс-Коттедж — это заманчивое название никого не могло обмануть. Анна шагала дальше; по мере того как она удалялась от главной магистрали, нумерация домов становилась все более запутанной. ОН сразу заметил это, когда она в первый раз пригласила его к себе домой. Той ночью они впервые занимались любовью. Тогда он никак не мог найти дом Анны. А знает ли Анна, что это место как раз попадает на сгиб карты в путеводителе «Лондон от А до Я»? Ее дом вообще стоял в стороне от дороги. ЕМУ пришлось расспрашивать прохожих. Когда той ночью они лежали в постели, ОН спросил: «Какого дьявола ты поселилась в таком месте?» Да, Анна понимала, что ей не надо было тогда соглашаться на квартиру в доме № 113 «Б», хотя вообще она во всем винила Мирну. Именно Мирна выбрала эту квартиру. Она сказала, что в квартире есть гостиная, а перед этим Мирна отсмотрела несколько квартир, в которых гостиной не было. Кроме того, в этом районе не было проблем с общественным транспортом. Мать Анны, несмотря на свое желание, чтобы ее дочь переехала жить в родительский дом, сказала, что Свисс-Коттедж, конечно же, далеко не Белсайз-Парк, который находился на другом конце все той же Финчли-роуд. Тем не менее эта часть города имеет собственную индивидуальность, и Анна с Мирной в данной ситуации должны согласиться на эту квартиру, рассматривая ее как временное жилье. Но ситуация Анны в корне изменилась. Сейчас ей казалось, что она видит свой дом впервые. Дом № 113 «Б» был старый и безобразный, выкрашенный только наполовину, и до сих пор стоял в строительных лесах. Анна решила, что она обязательно поговорит с хозяином дома. Спросит, когда он планирует закончить этот косметический ремонт. Анна сунула руку за ключами в карман, но нашла там только измятую пустую пачку из-под сигарет. Всеми проблемами, связанными с их жильем, обычно занималась Мирна. Она вела все домашнее хозяйство. Анна же выполняла традиционно мужскую роль: ходила на работу и зарабатывала деньги. Мирна пока что была безработной. Когда в июне хозяин дома начал объяснять Анне, что собирается за свой счет сделать косметический ремонт здания, она направила его с этим вопросом к своей соседке. Тогда хозяин, на свою беду, обратился к Мирне: возможно, это и вызовет некоторые неудобства, но пришла пора «выгнать эмигрантов-пакисташек из этого дома и начать его ремонт — покрасить и подновить». И он сильно пожалел, потому что Мирна тут же набросилась на него. Слово «пакисташка» слишком уничижительно… она не потерпит расистских высказываний… именно такие люди, как он, и обеспечили приход к власти нацистов в Германии… такие люди, как он, стояли и спокойно наблюдали, как людей тысячами сжигают в газовых камерах, младенцев размазывали по стенам, а стариков заставляют рыть свои собственные могилы! И не мог бы он — немедленно — покинуть их квартиру? Сию же секунду!