Лукреция Борджа — «менада, отравительница, вакханка, убийца, кровосмесительница», обвиняемая во всех грехах, — долгое время оставалась излюбленной мишенью многочисленных романистов и поэтов. Вот уже пять веков дочь папы Александра VI подозревают во всяческих низостях, хотя в подтверждение им до сих пор не приведено ни единого доказательства. Для одних — дьявол, для других — ангел, она — олицетворение скандальности, непристойности и соблазна, а может быть, жертва клеветы, цель которой — возбудить любопытство публики… Где же истина?
Ответ на этот вопрос вы найдете в книге, которую держите в руках. Ее автор — историк, правнучка философа и историка Ипполита Тэна, для работы над этой биографией привлекла огромное количество архивных материалов, воспоминаний современников, а также переписку Лукреции с ее отцом, папой Александром VI, которая проливает свет на «эпоху роскоши и варварства, оставившую после себя утонченные произведения искусства и воспоминания о великолепных празднествах, прекрасно сочетавшихся с насилием, предательством и заказными убийствами».
Ouvrage réalisé avec le soutien du Ministère des affaires étrangères français et de l'Ambassade de France en Russie.
Издание осуществлено при поддержке Министерства иностранных дел Франции и Посольства Франции в России.
Глава I
«САМЫЙ ЧУВСТВЕННЫЙ МУЖЧИНА»
(«IL PIU CARNALE UOMO»
1
)
Получив знаменитое имя, напоминающее магическое заклинание, Лукреция Борджа прошла свой жизненный путь в окружении кардиналов и кондотьеров, художников, римских пап и шутов, убийц и скрипичных мастеров, придворных и карликов. Мрак и свет чередуются на ее пути. Порой она теряется из виду в этой пестрой толпе, но каждый раз ее можно отыскать, так как повсюду ее сопровождают поклонение и ореол славы. Лукреция очень быстро становится символом новой культуры, достигшей переломного момента. Придя на смену аскетизму Средневековья, дух Возрождения расцветает под солнцем Италии с пышностью тропического растения. Этот переход проявился в насилии, эгоизме и дерзости, в грубости и утонченности.
Борджа вполне соответствуют своему времени. Таким образом, в этом семействе нет ничего чудовищного, а отсутствие лицемерия скорее говорит в его пользу. Чтобы освободиться от накопившихся за столетия предрассудков, обратимся к первоисточникам.
С конца XV века Рим, центр и горнило мироздания, порывает со средневековой суровостью нравов. Его нравственный кодекс постепенно меняется. На смену набожности приходит благочестие, на смену отваге — хитрость, на смену любви — чувственность. Религиозные обряды по-прежнему соблюдаются, религия остается авторитетом, но она все меньше проникает в духовный мир человека, все чаще затрагивает только внешнюю сторону жизни и становится своего рода компромиссом между человеком и высшими силами. Люди уважают формальности и пренебрегают заповедями. Напротив, культ индивидуума вознесен до небес: жить подобает по велению страстей, превосходя самого себя в энергии и мощи, и, если нужно, проявлять жестокость.
Самая сильная европейская держава, Франция, еще не преодолела свою культурную провинциальность, а крохотные итальянские и немецкие княжества впустую растрачивают энергию на междоусобные стычки. Папский двор, при котором будет расти Лукреция, управляется папой, как любое другое светское государство, оно — одно из самых крупных в Италии: его территория охватывает Марке, Романью и Лацио. На севере оно граничит с Венецианской республикой, на юге — с Неаполитанским королевством. В нем сосредоточена необычайно сильная власть, перед которой пусть неохотно, но склоняются правители. Чтобы выжить и защитить интересы и авторитет Церкви, поставленной в трудное положение после Авиньонского раскола, завершившегося 11 ноября 1417 года, наследники святого Петра ведут себя скорее как мирские, чем духовные правители. Одной из их главных забот становится необходимость иметь свой двор, и даже Ватикан не может обойти стороной правило, согласно которому в резиденции государя непременно должны присутствовать женщины. Если у наследников святого Петра мы не встретим donna di palazzo
Папа Каликст III, двоюродный дед Лукреции, приглашает в свою свиту meretrices honestae
Глава II
ЗОЛОТОЙ ВЕК БАСТАРДОВ
Женщина, способная в течение пятнадцати лет удерживать не только самого ветреного, но и самого очаровательного кардинала, заслуживает внимания. Благодаря своей прелести и доброму сердцу Ваноцца Каттанеи смогла сохранить за собой если не верность, то, по крайней мере, любовь столь неординарного мужчины, каким был Родриго Борджа. Это уникальный случай: ни один из князей католической церкви не был верен женщине на протяжении столь длительного времени. Такая привязанность делает кардиналу честь и отличает его от предшественников.
Столь долгая связь с Ваноццей в конце концов обрела форму морганатического брака. Если верить картине кисти неизвестного художника, хранящейся у Братства Милосердия в Риме, или же холсту Джироламо да Карпи, находящемуся на вилле Боргезе, возлюбленная кардинала-епископа обладала той цветущей красотой, в которой гармонично сливаются томность и пыл. Густые и шелковистые светлые волосы, ослепительный взгляд под сенью черных бровей, зеленые глаза, прямой, точеный, с четко очерченными крыльями нос, полные алые губы — все это придавало выражение необыкновенной силы и чувственности ее лицу. Волевой подбородок и гордая посадка головы говорили об энергичности и чувстве собственного достоинства. Внешность определялась характером. Эта высокая, крепкая и пышная, как Венера Тициана, женщина была необычайно обольстительна, что вполне соответствовало любвеобильной натуре кардинала Борджа. Она была безупречной матерью и идеальной подругой этого деятельного человека.
Фамилию Каттанеи можно встретить в Риме, Венеции, равно как и в Мантуе, Ваноцца — уменьшительное от Джованна, а Каттанеи происходят от Капитанеус. Литта, автор обширного труда об итальянских династиях, утверждал, что отцом ее был Рануччо Фарнезе. Подобное родство представляется несколько надуманным. Однако некоторые свидетельства ее происхождения можно найти в «Diarum»
[1]
церемониймейстера Александра VI, где она упоминается как госпожа Ваноцца di casa
[2]
Каттанеи; эта семья, вероятно, жила в Риме и принадлежала к мелкопоместному дворянству или буржуазии. Совершенно достоверно известно, что ее имя никогда не фигурировало в дошедшем до нас списке куртизанок.
Первая встреча родителей Лукреции Борджа состоялась в 1469 году, когда Ваноцце было двадцать семь лет и красота ее была в самом расцвете. Тридцатисемилетний Родриго, как мы уже говорили, ничуть не походил на Антиноя. Он был крепким, неутомимым, был наделен необыкновенным здоровьем и редкой силой, пыл его с годами не уменьшался. От этого мощного человека веяло спокойствием и величием, и создавалась уверенность в том, что ему уготована великая судьба.
Удачливый и в епископских трудах, и в делах любовных, со своей подругой он, по-видимому, обрел единственный раз в жизни простое семейное счастье. Чтобы соблюсти приличия, был найден достойный пятидесятилетний ватиканский чиновник, синьор д'Ариньяно, который согласился официально признать Чезаре своим сыном. В остальном же Родриго удивлял всех своим молодым духом, жизнелюбием, а порой и дерзостью. Так, однажды он, не колеблясь, приказал свернуть целой процессии, чтобы прошествовать с дароносицей в руке под окнами новоявленной синьоры д'Ариньяно. А когда в 1476 году родился Хуан, уже после смерти синьора д'Ариньяно, Родриго выдал Ваноццу замуж за некоего миланца, Горджо ди Кроче, который, как и его предшественник, был апостолическим секретарем у Сикста IV. У новоиспеченного жениха имелась собственность. Так, на Эсквилине, неподалеку от Сан-Пьетро-ин-Винколи, у него была великолепная вилла, окруженная парком, фруктовым садом и виноградником.
