«Меня давно уже перестал заботить кусок железа, вбитый в моё сердце. Кажется, когда-то давно он холодил кровь, отравляя, не давая силе струиться по венам. Боль? Еще недавно она сводила с ума, но очень скоро я стал ощущать ее частью себя. Боюсь, именно этой боли, которая не давала моей ненависти угаснуть, я обязан тем, что до сих пор жив. Впрочем, все вскоре изменится. Я знаю это. И надо признать, с нетерпением жду».

В тот день ничто не предвещало грозы, но уже к обеду я заметила, что мой отец ведет себя как-то странно. Он явно нервничал. Зато моя мать смотрела, как обычно, презрительно и раздраженно. Правда, в этот раз мне показалось, что в ее взгляде то и дело мелькает еще какая-то эмоция. Гнев? Зависть? Сложно разобрать.

Я никогда не понимала, чем так не угодила своей матери. Адалинда Маклэйн – моя мать – была невероятно красивой женщиной. Об ее стальном и властном характере знали все соседи. Она твердой рукой управляла нашим поместьем, снисходительно посматривая при этом на моего отца, будто он был ее неразумным, не слишком любимым ребенком, которому, впрочем, всё равно многое прощалось.

Точно таким же взглядом она смотрела и на моих старших братьев. Их было трое. И поверьте, она никогда не кривила свое красивое лицо, когда говорила с ними. Зато стоило её взгляду упасть на меня, как она тут же менялась.

Так было не всегда. Я помню, как в детстве мать возилась со мной. Чему-то учила, гладила по голове, обнимала, но потом ее словно подменили. Однажды она просто не появилась на уроке. Вместо нее пришла незнакомая женщина, оказавшаяся учительницей. Вот с того дня все и изменилось.