...
Моя жизнь оказалась частью истории, странное ощущение, особенно, когда читаешь о себе, написанное чужими людьми. И здесь, на последних страницах, хочу сказать, что я думаю о том времени. Даже несмотря на роковые встречи, весёлые и трагические дни, несмотря на нестерпимую боль, я не хотела бы изменить в своей жизни ни одного дня. Как бы там ни было, это было и это было весело.
Перевод: sasikainen, 27 октября 2013, Париж
Кати Этчингем
Суррей 1998
Пролог
Как только такси свернуло с Гросвенор–Сквер на Брук–Стрит, я увидела огромную толпу и сердце моё сжалось. Ну, конечно же, мы приехали слишком рано. У меня всё похолодело от ужаса.
— Попроси его остановиться, — сказала я Нику не своим голосом, каким–то писклявым и незнакомым.
— Вы не могли бы притормозить здесь?
Водитель остановился сразу за Клариджем. Впереди опрокинутые ограждения, полицейские с рациями, камеры, микрофоны, толпы любопытных, оттеснённых на тротуар с проезжей части, чтобы дать проехать машинам, запрудившим Бонд–Стрит.
Я сделала два глубоких вдоха и постаралась успокоиться. Меня мелко трясло. Я уже повторяла мою речь много раз, но из предосторожности попросила Ника напечатать её на больших листах, я не надеялась, что мой голос не подведёт меня перед такой большой толпой. Думаю, если бы я стала читать, мне бы удалось обуздать его. Всего несколькими часами ранее, я перешла Альпы, отчаянно сражаясь с непослушным замком бус, как всегда всё случалось в последний момент. Вся моя энергия, растраченная за последние месяцы, покинула меня сразу, как только всё завершилось. Встречи, добывание денег, организация охраны, пригласительные билеты и другая суета в подготовке такого важного события оставили меня взволнованной, но без сил. Всё кругом изменилось за эти тридцать лет, прошедшие с того дня, когда я впервые ступила на Брук–Стрит, которая стала нам такой родной, мне и Джими.
