Ранним весенним утром 1933 года на шоссе, ведущем из Сианя на юг, появилось четверо всадников. Лошади их неслись галопом, из-под копыт далеко в стороны разлеталась мелкая сухая пыль и медленно оседала туманным облаком на дорогу. Впереди скакали два офицера: один постарше, другой — значительно моложе. Они ритмично покачивались в седлах, и на их спинах в такт движению подскакивали охотничьи ружья. Офицеры постепенно опередили сопровождавших их ординарцев. Приблизившись к горе, молодой офицер натянул поводья и поехал со своим спутником рядом.

Стояло то время года, когда под первыми теплыми лучами солнца на южных склонах гор уже распустились ранние цветы, а на западных и северных склонах приход весны еще и не чувствовался. Дальние горные вершины были покрыты белыми шапками снега, голые ветви деревьев вздрагивали, словно от озноба, под порывами северного ветра. Вдоль дороги росли кусты дикого дрока, изредка попадались сосновые рощицы, посаженные вокруг кладбищ. Насколько хватает глаз нигде не было видно людей. Озябшие вороны, сидевшие на голых ветвях, казались единственными живыми существами. При приближении всадников они с громким карканьем испуганно взлетали вверх.

Молодой офицер был в зимней униформе — теплой шинели и высоких кожаных сапогах. Хотя у него еще не пробились усы, выглядел он зрелым и сильным мужчиной. Из-под низко надвинутой на широкий лоб меховой шапки поблескивали черные глаза. Он взглянул назад и, убедившись, что ординарцы отстали и не смогут услышать его, повернулся к старшему офицеру.

— Ду сяншэн

[1]

, как складывается обстановка? — тихо спросил он и выжидательно посмотрел на своего спутника.

Господин Ду — в лисьем треухе, кожаной куртке и длинных охотничьих сапогах — ехал, задрав кверху аккуратно подстриженную черную бородку клинышком. Он недовольно нахмурил брови и нарочито громким голосом ответил: