Собрав и обобщив исторический материал, автор восстановил не только некоторые забытые имена, но и наиболее интересные моменты, связанные с развитием и совершенствованием воздушного боя
ВВЕДЕНИЕ
2 июля 1916 года заведующий авиацией и воздухоплаванием русской армии направил доклад на имя начальника штаба верховного главнокомандующего. В докладе отмечалось: «Появление на нашем фронте быстроходных и сильно вооруженных неприятельских аппаратов-истребителей вызвало необходимость формирования у нас отрядов истребителей, задачей которых являлись бы:
1) защита менее быстроходных и слабо вооруженных аппаратов во время исполнения последними задач по разведке, фотографированию и корректированию стрельбы;
2) недопущение аппаратов противника к разведке важных в военном отношении пунктов и районов;
3) преследование неприятельских аппаратов с целью их уничтожения».
На документе резолюция верховного главнокомандующего от 4 июля 1916 года: «Принципиально согласен».
Глава I. ЗАРОЖДЕНИЕ ВОЗДУШНОГО БОЯ
(первая мировая война)
1. Как вести бой в воздухе?
Сентябрь 1913 года. В разгаре маневры войск Киевского военного округа. На одной из «действующих» сторон X корпус, на другой — XXI, каждому из них придано по два авиационных отряда.
…Над расположением XI авиационного отряда появляется «семерка» — разведывательный аэроплан «Фарман-VII» «противника», который пилотирует известный летчик Владимир Гартман. Командир XI авиационного отряда приказывает подготовить к полету свой «ньюпор», быстро садится в кабину и запускает мотор. После взлета «ньюпор» устремляется навстречу «фарману» и пролетает перед самым его носом. Испуганный летчик «семерки» успевает дать руль вправо и грозит кулаком нападающему. Но тот не обращает на это внимание и повторяет рискованный заход. «Противник», вынужденный прекратить разведку, поворачивает назад.
«Ньюпор» производит посадку, заруливает на стоянку, его окружают летчики. В ходе горячего обсуждения эпизода один из них объясняет осторожность разведчика учебными условиями и нежеланием идти на ненужное столкновение: «А попробуй-ка на войне, не имея на самолете никакого оружия, только одним запугиванием сбить неприятеля с его маршрута!»
«Если не повернет, буду бить его «колесами сверху», — решительно парирует командир, — и полетит он не домой, как сейчас Гартман, а «кубарем» на землю».
2. Принуждение противника к посадке
На маневрах 1913 года П.Н.Нестеров показал, как можно заставить воздушного противника отказаться от выполнения задания. В самом начале войны русские летчики «пошли дальше» — они принуждали вражеских разведчиков приземляться. Перехватив неприятеля в воздухе, атакующий выполнял устрашающие маневры, то есть создавал угрозу повреждения его самолета (особенно несущих поверхностей). Подвергшись психической атаке, вражеский летчик оказывался перед выбором: или сесть на чужой территории, или погибнуть. Уже через две недели после начала войны, 4 августа 1914 года (по старому стилю), газета «Русское слово» писала: «…получено интересное сообщение о воздушной борьбе между русским и германским летчиками. Над линией русских войск появился неожиданно неприятельский аэроплан. Наш летчик выразил желание заставить немца опуститься. Он быстро взлетел, приблизился к противнику и рядом виражей принудил его к посадке. Германский летчик арестован». В дальнейшем такой прием применялся неоднократно (фамилии летчиков и типы самолетов русские газеты по соображениям секретности во время войны не указывали).
В связи с этим интересен приказ Ревельского коменданта № 566 от 11 октября 1914 года: «За поимку неприятельского летательного аппарата, хотя бы попорченного при задержании, я назначаю награду в 5000 рублей сверх стоимости самого аппарата. Вице-адмирал Герасимов».
Нельзя обойти вниманием совершенно уникальный случай принуждения противника к посадке не снижением, а «выталкиванием вверх», описанный в газете «Биржевые ведомости» 20 февраля 1915 года:
«Вылетев на разведку на двух аэропланах, штабс-капитан М-ский и поручик Ш-ров повстречали неприятельский «альбатрос», летевший на большой высоте. Обменявшись сигналами, наши летчики стали подниматься и зажали немца с двух сторон. «Альбатрос», пытаясь уйти из гибельного положения, стал подниматься еще выше. Началось безумное соревнование железных птиц за большую высоту, куда вел наших неприятель. Оно закончилось тем, что у «альбатроса» стал замерзать мотор, масло перестало поступать в его части. Парящим полетом вражеский летчик принужден был спуститься вниз, где его уже ждали два наших орла, зорко следившие за маневрами попавшего в сети.
Так повторялось несколько раз. Когда оттаивал мотор, немецкий экипаж поднимался, но снова замерзал мотор — и снова снижение к нашим машинам. Наконец, прозябший и обессиленный, он спустился к земле и сел на пахотное поле. Тут казачий разъезд взял его в плен. Неповрежденный «альбатрос» был зачислен в штат нашего авиаотряда».
3. Таран в воздухе
Как свидетельствует приведенный выше эпизод из маневров Киевского военного округа, первым исключительно смелую идею поражения воздушного противника безоружным самолетом выдвинул П. Нестеров. В городе Дубно 5–6 августа 1914 года он приспособил нож к задней конечности фюзеляжа, которым предполагал разрезать оболочку неприятельского дирижабля, а во время пребывания в Золочеве приспособил к хвосту летательного аппарата длинный трос с грузом, которым надеялся опутать винт вражеского аппарата, пролетая перед его носом.
Первый воздушный бой и подвиг, совершенный Нестеровым, известны всему миру. Любой, даже мало знакомый с летным делом человек может легко представить, что выполнить сложнейший боевой прием — таран может только летчик, обладающий исключительным мужеством и высочайшим мастерством пилотирования. Талантливый летчик-новатор П. Н. Нестеров сделал большой вклад в теорию и практику боевого маневрирования — основу воздушного боя. Он исследовал вираж, определил необходимый запас скорости, обеспечивающий прирост подъемной силы и полет самолета с креном без набора и снижения.
Выполняя виражи с максимально возможным креном, то есть с минимальным радиусом. что очень важно в воздушном бою, Нестеров заметил явление «перемены рулей» и предостерегал летчиков от несоразмерных движений рулем поворота, показал, что уменьшить радиус разворота можно простым подбором ручки управления. Именно теория виража — «опоры» боя на горизонталях — убедила Нестерова в том, что при достаточном уровне энергии самолет сможет одолеть «мертвую петлю», которую он успешно выполнил и которая впоследствии стала основной фигурой боя на вертикалях.
Практические рекомендации Нестерова помогли многим летчикам избежать срыва в штопор в критические минуты боя. Один из летчиков так писал о бое с немецким «альбатросом»: «Мой «моран» перевернулся вверх колесами, и я вместе с ним начал падать вниз головой… Только на высоте фабричных труб мне удалось привести аэроплан в нормальное положение. Делаю клевок, большой правый крен, по-нестеровски беру руль глубины на себя. После поворота на 180° благополучно приземляюсь на пахоту за городскими стенами. Не сделай я крутой поворот — неизвестно, что бы со мной было…»
В среде русских военных летчиков у Нестерова были последователи. Так, А. Казаков из 17 сбитых им лично вражеских самолетов один таранил. Его «моран» не имел вооружения. Но летчик использовал специальное приспособление — «кошку». Под самолетом он укрепил сматывающийся трос с подвижными когтями на конце. Пролетая над аэропланом противника на высоте, меньшей длины троса, он намеревался захватить его «кошкой». В момент сцепления взрывался капсюль, детонировавший прикрепленную пироксилиновую шашку.
4. Маневр на сближение и огонь… из пистолета
Первым средством поражения противника, которое применялось в воздушном бою, было личное оружие летчика. Чтобы огонь из пистолета был эффективным, следовало сблизиться с вражеским самолетом на 50 метров. Прицеливавшийся стрелок на этой дистанции четко различал лицо противника.
Уже в 1914 году были зафиксированы случаи успешного применения личного оружия в полете.
…Над расположением русских войск часто появлялся немецкий самолет-разведчик «Таубе». Поручик С. долго выслеживал его, но навязать бой никак не удавалось. Наконец однажды встреча состоялась. Поручик стремился сблизиться с «таубе» на дистанцию выстрела. Самолеты маневрировали, пытаясь занять превышение друг над другом. За поединком внимательно следили солдаты из окопов. Но вот после искусно выполненного разворота поручик оказался выше неприятеля и выстрелил из пистолета. Затем он повторил маневр и выстрелил с другой стороны. «Таубе» был вынужден пойти на посадку. Из окопов грянуло дружное «Ура!». К месту приземления самолета подоспел казачий разъезд. Немецкие летчики — два офицера — были взяты в плен (казачий разъезд, упоминающийся нами вторично, неоднократно «выходил на сцену» после завершения воздушного боя).
Наблюдатель с земли описал виденный им воздушный бой в газете «Новое время» (20 мая 1915 года):
«…Вижу немецкий аппарат и повернувший к нему наш. Русский шел прямо на столкновение. Мне стало невольно жутко. Вот уже совсем близко, еще секунда — и удар неизбежен. Немец не выдержал и круто ушел вниз. Тогда наш летчик с полным мотором, как коршун, набрасывается на него сверху, по-видимому берет управление в левую руку, выхватывает пистолет. Появляется шесть дымков. Подбитая в воздухе вражеская птица прекращает свой полет, неуверенно снижается и садится на землю».
5. Совершенствование тактики боя
Тактику воздушного боя диктовали техника и оружие. Слабости оружия обусловливали поиск новых средств поражения, которые можно было применить по вражескому самолету. «Петроградская газета» (27 марта 1915 года) приводила следующий рассказ летчика:
«…Как миновали передовые позиции, стали снижаться для выяснения расположения артиллерийских батарей, которые тревожили наши войска своим огнем. Около одного леска заметили подозрительные кучи хвороста и под ними стволы орудий. Прицелившись, сбросили три бомбы, что не понравилось неприятелю. В этом мы убедились, увидев поднимающийся «таубе», а за ним и другой. Первый остался внизу, а второй поднялся над нами, пытаясь поразить бомбой. Маневр этот повторялся несколько раз. Я направлял аппарат прямо на немца, который, не желая катастрофы, вилял вниз. После третьего наскока и стрельбы по нам был перебит трос, пробит бензобак. Аппарат удалось посадить вынужденно у самого края расположения наших войск».
Попытки бомбометания в воздушном бою после нескольких неудач прекратились. Однако поиски новых способов поражения самолетов в воздухе настойчиво продолжались.
На самолете «Ньюпор-Х», поступившем в небольшом количестве на фронт, наблюдатель уже был вооружен пулеметом «Льюис». Этот пулемет можно было устанавливать над верхней плоскостью аэроплана для стрельбы вперед вверх или на фюзеляже, позади сиденья наблюдателя, для стрельбы назад. Возможности оружия определяли способы нападения и защиты двухместного самолета. Отошел в прошлое уникальный способ атаки, для осуществления которого нужно было оказаться не сзади, а впереди противника.
В одном из боев встретились русский «Ньюпор-Х» и австрийский «Авиатик». Первый обладал уже достаточной скоростью, чтобы догнать противника, оставалось выполнить прием, обеспечивающий прицельную стрельбу. Летчик нырнул под хвост «авиатику» и несколько секунд держал свой самолет в «мертвом секторе», обеспечивавшем безопасность, а также стрельбу наблюдателя вперед и вверх. Очередь снарядов, пущенная в упор, пробила бензиновый бак «авиатика», а «ньюпор» еле успел выскочить вниз и в сторону, предотвращая столкновение со смертельно раненым неприятелем.