Длинная черная «Чайка» подъехала к Дому Культуры и остановилась аккурат напротив статуи Ленина. Детвора, носившаяся по соседствующему с клубом парку, сразу бросила свои игры и, осторожно, но с улыбками на лицах, приблизилась к кромке площади; мальчишки и девчонки, хихикая, стали указывать пальцами на красивую машину. В их городке и «Волга» уже событие, только у секретаря парткома есть, а тут целая «Чайка»! Но как только дверца распахнулась, детишки почему-то стушевались и попятились вглубь парка. Несмотря на безоблачное небо, над площадью повисла тень. Так бывает иногда в особенно жаркие дни, когда то ли сознание мутится, то ли испаряющаяся из земли влага создает иллюзию тени, но сейчас тень иная. Приглядевшись на полуденное солнце, можно различить высоко-высоко силуэт черного-пречерного ворона, повисшего между землей и светилом. И хоть его фигура не может отбрасывать тень, накрывающую всю площадь, она как-то умудрялась это делать.

Из машины вылез старый мужчина, лысый, как прошлогодняя покрышка дальнобойщика, в коричневом костюме и с тростью. Он вытер лысину белым платком и осмотрелся. В полуденном зное все плыло маревом, дети уже спрятались в глубине парка, а Ленин смотрел на мир осуждающе, словно говорил: «Эх, а я-то все не так задумывал…». Внутреннее чувство направление безошибочно определило — рука вождя указывает на восток. Это вызвало улыбку на устах мужчины, он убрал платок в карман и пошел к Дому Культуры, постукивая тростью об изрезанную трещинами площадь. Из «Чайки» выбежал шофер и прикрыл дверь, мужчина никак не отреагировал на хлопок позади себя, продолжая неторопливо приближаться к ДК. Цвета только что извлеченного из духовки эклера, с четырьмя колоннами на фасаде, он глядел на лысого мужчину огромной блямбой герба — стилизованного под звезду, окруженного колосками пшеницы, серпа и молота. Массивные деревянные двери пропустили мужчину в холодное помещение, карие глаза оглядели просторный холл. Никого нет, словно все вымерли. Впрочем, это действительно так…

Чутье повело к лестнице со стертыми ступенями, под ней он увидел первый труп. Круглая дырочка во лбу, глаза пустые, как у рыбы. Женщина, наверное, простая уборщица. Поднявшись по лестнице, и пройдя по прохладным коридорам, он обнаружил еще три трупа: женщину, мужчину и подростка. Почерк тот же — пулевое отверстие точно в центре лба. Мимо кадок с монстерами, вдоль темного коридора с разбитыми лампочками, прямо к входу в главный зал. Большое помещение рассчитано на пятьсот человек, тут же за сценой натянуто белое полотно — наверное, по выходным ДК выступает в роли кинотеатра. На самой сцене распластался труп с перерезанным горлом. Работа Осы, скорее всего — слишком слабо, слишком грязно. Вот другие трупы — работа Скорпиона. Чувствуется уровень, класс, сила. Люди даже не поняли, что их убило, не успели испугаться и просто встретились с ним.

Никогда еще главный зал Дома Культуры маленького южного городка не собирал такого количества необычных и могущественных людей. Всего пятеро, сидят в первом ряду, и вяло переговариваются на разные темы, полностью далекие от цели их приезда сюда. Скорпион, например, рассказывает Шмелю о недавней поездке во Вьетнам, Оса трещит с Медведем, а тот посмеивался в окладистую бороду. И только Кнайт сидит в сторонке и курит, особенно не вслушиваясь, и размышляя о чем-то своем. Но когда трость звонко стукнула о ведущие к сцене ступени, все умолкли и повернулись к вновь прибывшему.

Запряженные лайками сани несли мужчину уже четвертый день. За это время продукты кончились, пришлось убить одну собаку и съесть, но Скорпион не жаловался. За свою довольно долгую жизнь, он ел вещи и похуже. До юрты Шамана оставалось не больше десяти километров, впереди уже вырисовывалось чистое, лишенное снега поле. Да и все нутро убийцы пело — впереди опасность. Запело оно еще вчера утром — воистину велика сила Шамана. Ни о каких животных, даже самых малых, здесь, естественно, не могли идти и речи. На многие километры лишь ягель, да хиловатая трава позволяли себе расти и жить, а тот, кто мог убежать подальше, бежал.

Скорпион укутался в шубу как можно плотнее, голову защищала шапка ушанка, лицо скрывал шарф. Позади валялось несколько рюкзаков и котелок с примусом. В рюкзаках оружие самого разного вида, да соль со спичками — большего Скорпиону не требовалось. В руках у убийцы нет кнута, он не нужен ему для погона собак. Лайки и так чувствуют, кто их возница, и своим собачьим мозгом молятся только об одном — чтобы хоть кто-то вернулся из этого путешествия в целости и сохранности.

Пурга вносила разнообразие в окружающий пейзаж, но позавчера мельтешение снежинок закончилось, сейчас они падали строго перпендикулярно поверхности. Ветер не отваживался заглянуть в гости к Шаману. Вообще, окружающее пространство можно назвать каким угодно, только не веселым. Никакого разнообразия, сплошное уныние. Почти ровная земля с редкими холмиками покрыта белейшим снегом, иногда попадаются карликовые деревца и падающие с небес хлопья. От скуки и холода любой другой уже давно впал бы в уныние, а вернее, присоединился бы к унынию окружения, но только не Скорпион. Для него спокойствие никогда не являлось чем-то плохим, да и, в отличие от лаек, он провел в пути не четыре дня, а от силы часов пять — это можно потерпеть.

Мертвое поле все приближалось и приближалось. Оно уже заполнило весь север, черным пятном расплескалось меж белейшего снега. Когда до границы оставалось метров сто, Скорпион открыл глаза. Собаки сразу почувствовали это и притормозили. С каждыми метром они все замедлялись, пока не встали почти ровно на кромке. Скорпион поднялся, похрустывая костьми — тело порядочно затекло за несколько часов сидения. Он обошел сани, достал примус. Разведя костер, растопил в котле снег и напоил собак. Те поскуливали, когда он гладил их плотную шерсть, будто ладонь Скорпиона доставляла им страдания. Убийца не стал распрягать их — неизвестно, сколько займет времени его дело, а если собаки убегут, то наверняка умрут. На много километров вокруг нет еды, и вряд ли ягель да кора утолят их голод. Убрав котелок, он взвалил на спину рюкзак и потопал по мертвой земле, где нет и никогда не будет ничего живого.

Идти предстояло долго, не меньше пяти часов, но и это время стерлось для убийцы. Он даже не помнил, как шел по черной земле, промороженной на несколько метров вглубь. Для него все выглядело примерно так: сначала ровная безжизненная поляна впереди, а сзади заснеженная степь, а потом все вокруг черное и только одинокая юрта на горизонте. Тут Скорпион уже не мог никого убить, кроме хозяина этих земель. Тут правил Шаман — древнейший и ужасный. Старый знакомый…