Чтобы обрести знания и стать карателем каждый мастер проходит путь лишений, состоящий из трех этапов. Первый этап — посвящение, доказательство, что он силен и быстр, второй этап — восхождение, где мастер укрепляет дух и борется с самым большим своим внутренним страхом, и третий этап — жертвоприношение, доказательство серьезности помыслов и верности ордену.

Он прошел уже два. И каждый из них отнимал у него часть себя, своей сути. На первом этапе он сражался сначала с одним воином, затем с двумя, тремя, четырьмя, пятью, когда число их достигло восьми, он еле вырвал победу. Приполз домой избитый и израненный, и так хотел послать все к черту, но утром снова был готов драться, вырывать победу зубами, если придется, даже если их будет легион, но на этот раз он увидел всего одного. Фигуру, закутанную в ярко-алый плащ. Мужчину с холодными, бесчувственными глазами. Он, таким же бесчувственным голосом, поведал, что первый этап пройден и проводил на второй, который начался с, до боли знакомой, комнаты.

Пустая, холодная, безликая комната, в которой даже от стен веяло отчаянием и бессилием. Он узнал ее, и комнату, и то отчаяние, что постигло его однажды. Самый сильный страх, самое страшное воспоминание. Оказаться в инквизиции, быть обвиненным в убийстве, которого не совершал, знать, что очень скоро от тебя не останется ничего, только пустая безжизненная оболочка, и никто не придет тебя спасти. Никто.

Тогда его спасла она, и как бы он хотел, чтобы и сейчас она снова вошла в эту жуткую дверь, освободила его, вселила надежду, но она так и не появилась. Он даже не знал, сколько времени там провел, каких глубин отчаяния достиг, пока не стало все равно, пока он не перестал с надеждой смотреть на дверь, пока в душу не закралось безразличие, которое сквозило в том безликом мастере, что привел его туда. Именно тогда дверь открылась, и вошел все тот же мастер, безразлично поведал ему, что испытание пройдено и проводил домой. А он много часов потом пролежал в ванне, дрожа от холода, не в силах согреться, не телом, душой скорее. Часть его души, часть чего-то хорошего в ней так и осталась там, в той жуткой пустой комнате застенков инквизиции.

Третий этап проходил уже в ордене. В большом зале, больше похожем на какой-то языческий храм, где вместо алтаря было занавешенное зеркало. Его встречали двое. Немного нервный Мастер выбора и второй, закутанный в плащ. Этот второй не говорил, просто стоял и пристально наблюдал за ним, но Мастер выбора отчего-то очень боялся этого человека, боялся так сильно, что когда открывал зеркало истины, руки его дрожали. А ведь любого карателя, любого мастера в принципе трудно напугать. Так что же сделал с ним этот загадочный Мастер?

Иногда так бывает, что ты не знаешь, что ждет тебя дальше, когда выбор сделан. Ты зависишь от миллионов обстоятельств, которые складываются так, как сами того хотят, а ты как лист на ветру, куда подует, туда и летишь, не в силах ничего изменить. Сейчас я, действительно, летела, как этот самый лист, в буквальном смысле этого слова. По воздуху, в бабушкином москвиче, сама не зная куда. Бабушка сосредоточенно следила за дорогой, а я просто думала, обо всем и ни о чем одновременно.

Как так получилось, что за несколько недель моя жизнь превратилась в руины, настоящие руины?

В институте меня все презирают, если до случая с Венерой меня просто жалели, то теперь уж точно, жалеющих не останется, учителя, те, мнение которых действительно важно, скорее всего разочарованы, бабушка не показывает, но я знаю, ее мой выбор тоже не обрадовал. Подруга предала или не предала, не знаю. Один бывший хочет меня вернуть, и использует для этого не слишком честные методы, второй не хочет и не любит, а я схожу по нему с ума. А враги… Я уже и не знаю, что думать. Кто-то в школе хотел меня отравить, и у него почти получилось. Кто и зачем? Приспешник J или он сам? И снова не понятно, зачем? Мне нужны ответы.

— Бабуль, может, ты скажешь все-таки, куда мы летим?

— К матери твоей, — на слове «мать» бабуля скривилась, словно кислый лимон съела, а я обрадовалась. Не ожидала, что увижу Крыса и Еву. Я по ним очень скучаю, по обоим.