«В исследованиях этноботаника Ричарда Эванса Шульца (1969) отмечается, что только на американском континенте коренным населением было освоено от 80 до 100 различных видов растений с психоактивными свойствами, которые использовались в ритуально-религиозной и традиционной медицинской практике, а также воспринимались как особая духовная пища богов. Археологи находили психоактивные растения в специальных тайниках и захоронениях людей начиная с X–VIII веков до н. э. В одной из самых капитальных монографий по культурологии галлюциногенов Петера Ферста (1985) приводятся многочисленные данные о том, что психоактивные вещества использовались во все времена всеми народами» (цит. по обзору Е. А. Брюна [29]). Применение опиатов датируется периодом Шумерской цивилизации и описано в арабской литературе уже в X веке до н. э. В VI веке н. э. перуанцы хоронили тела умерших с листьями коки, считая это «необходимостью» для загробной жизни. Китайцы впервые описали свойства эфедрина как стимулятора около 5 000 лет назад [187]. Тогда же они стали использовать марихуану как лечебное средство для обезболивания при операциях [155], а позднее греческий историк Геродот засвидетельствовал ее психоактивные свойства [187]. Каннабис использовался в индийских религиозных церемониях, причем употребление его разрешалось только браминам [194]. Гашиш, наряду с опием, использовался Авиценной и другими арабскими врачами [155]. Применение галлюциногенов известно со времени ацтеков, которые использовали псилоцибин и мескалин при религиозных обрядах [187].

История приобщения людей к наркотикам в различных странах и в различные эпохи наиболее подробно рассмотрена И. Н. Пятницкой [155, 156], проследившей путь употребления наркотиков от мистического и сакрального (в качестве обязательного атрибута отправления древнейших верований и культов) через более широкое их применение в медицинских целях (в качестве лекарства для лечения различных болезней) к употреблению для получения удовольствия. Автор отмечает одну важную особенность в истории потребления наркотиков. Она заключается в том, что если переход от мистического и сакрального их применения к медицинскому длился тысячелетия, то переход от медицинского использования к наркотическому совершился очень быстро. Особенно высокими темпами распространялась наркотизация в Европе, где применение наркотиков имело небольшую историю. Так, «в Англии в 1860 г. опий убил в два раза больше англичан, чем прочие болезни, а к 1880 г. – 14 % населения» (R. Rearsall, 1965; цит. по [155]).

Л. С. Фридман и соавт. [187] полагают, что основой широкого распространения применения опиатов как в медицинской практике, так и для злоупотребления ими, положили три события: выделение морфина, изобретение шприца для подкожных инъекций и синтез диацетилморфина (героина).

Подтверждение этому мы находим в представленном ниже хронологическом обзоре распространения злоупотребления наркотиками (с акцентом на производные опия) в мире. В одном из русских медицинских журналов второй половины XIX века отмечалось, что в организм больных парентеральным путем вводились преимущественно наркотические и возбуждающие средства. Широкое применение парентерального использования морфина для обезболивания раненых привело к тому, что в указанный период времени пристрастие к этому наркотику называли «солдатской болезнью», а морфинизм представлял собой типичную неалкогольную наркоманию [46, 146]. В Китае в 1937 г. число опиоманов составляло более четырех миллионов. В Германии в 1931–1942 гг. было зарегистрировано более четырех тысяч наркоманов (без учета больных алкоголизмом) [26]. После Второй мировой войны в США и Финляндии наблюдалось широкое распространение употребления героина [46]. По официальным данным специального комитета при Сенате, в 1956 г. в США насчитывалось более шестидесяти тысяч наркоманов (без алкоголиков). По подсчетам некоторых экспертов, в Штатах в то время фактически было не менее миллиона наркоманов. В начале 1950-х гг. отмечался рост наркоманий в Федеративной Республике Германия. В Индии в 1952 г. официально насчитывалось более двух миллионов опиоманов. В Индонезии и Бирме, по официальным и далеко не точным данным, проживало более полумиллиона курильщиков опия. По данным Комитета по наркотикам Организации Объединенных Наций, наиболее тяжелое положение с опием к началу 1950-х гг. сложилось в Иране, где до 20 % населения занималось производством и выращиванием опия. По официальным данным, в Иране в это время было зарегистрировано более полутора миллионов наркоманов [26]. К концу 1950-х гг. злоупотребление болеутоляющими медикаментами (в том числе опиатами) достигало в Швейцарии таких размеров, что о нем, как и об алкоголизме, можно было говорить как о массовом явлении [46]. В 1954 г. более полумиллиона японцев (из стомиллионного населения) вводили наркотик инъекционно [25]. В 1960-х гг. США вступили в эру терпимости к наркотическим веществам [187]. Результаты либерализации не заставили себя ждать. Поднявшаяся волна злоупотребления наркотиками среди молодежи быстро распространилась по всей территории США и перекинулась на другие страны и другие социальные группы [59, 159]. В конце 1950-х и в начале 1960-х гг. распространение героина было отмечено в Японии [11]. По данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) 1986 г., во всем мире принимали: опиум– 1,76 млн человек; героин – 0,75 млн человек [121]. Среди взрослого населения США пик употребления запрещенных наркотических веществ был отмечен в начале 1980-х гг. [187]. Злоупотребление наркотиками приобрело там в это время характер эпидемии [155, 156]. Данные общих опросов населения Западной Европы показывают, что в этот период в большинстве западноевропейских стран распространенность потребления наркотиков составляла 5-10 % [241]. К концу 1980-х гг. в Японии насчитывалось около полумиллиона наркоманов [11].

В конце 1980-х– начале 1990-х гг. в США наблюдался спад употребления незаконных наркотических веществ. Затем годовое употребление вновь стало увеличиваться [187]. В 1990-х гг. численность наркоманов в США составила 6 % от всего населения [8]. По данным Национального исследования злоупотребления наркотическими веществами (National Household Survey on Drug Abuse, NHSDA), в 1993 г. в США в течение жизни употребляли героин 2,3 млн человек [187]. В 1995 г. В США в возрасте 15 лет пробовали какой-либо наркотик 29 % подростков [235]. С героином экспериментировали не менее 3 % пятнадцатилетних американцев [224]. В Канаде в конце XX столетия героин употребляли около 20 тыс. человек. Численность наркоманов в Латинской Америке, к примеру, в Колумбии, составила 12 %, а в Перу и Боливии – 11 % от всего населения этих стран [8, 211].

По данным Отчета Европейского мониторингового центра по лекарствам и лекарственной зависимости (EMCDDA, 1998), в течение жизни использовали героин от 1 % до 2 % взрослого населения Европы. Частота встречаемости потребления наркотиков в городах Европы варьируется от 1,8 до 30 случаев на 1 тыс. населения в возрасте от 15 до 54 лет в малых городах и от 3,5 до 14,1 случая – в больших городах [201]. Доля непостоянных потребителей наркотиков в Швейцарии в 1992 г. в возрастной группе 17-30-летних составила 21 %, в возрастной группе лиц 31 года – 45 лет – 14 % [200]. В 1990 г. в ФРГ (в старых ее границах) на 70 млн жителей приходилось (по оценке Германского центра борьбы с наркотической опасностью) от 60 до 80 тыс. зависимых от нелегальных наркотиков [191]. По другим данным, к середине 1990-х гг. в ФРГ насчитывалось от одного до полутора миллионов лиц, потребляющих героин [159]. Тогда же в Италии проживало около 300 тыс. наркоманов, пристрастившихся к героину [52].

В США эпидемия гашишизма была спровоцирована войной во Вьетнаме. Эпидемия среди военнослужащих перебросилась на американский континент, каннабис стал быстро распространяться в школах и университетах страны. В конце 1960-х гг. в США 15 % школьников в возрасте от 10 до 15 лет в компаниях курили марихуану. Особенно неблагополучным оказался штат Калифорния, где 43 % учеников старших классов курили ее регулярно. Своего пика эпидемия достигла к концу 1970-х гг. Данные опросов выпускников школ, которые ежегодно проводятся в США, показывают, что в 1979 г. доля школьников, пробовавших марихуану хотя бы один раз в жизни, составляла 60,4 %. Затем начался спад, и в 1992 г. этот показатель сократился до 32,6 %. Одновременно значительно уменьшилось число молодых американцев, куривших марихуану ежедневно (с 10,7 % до 2,0 %). Плачевные результаты, связанные с последствиями применения этого наркотика, и ужесточение борьбы с наркоманией привели к резкому снижению уровня потребления марихуаны, особенно по сравнению с пиком, наблюдавшимся в 1979–1980 гг. Однако, по данным американских исследователей, в 1992 г. около 67 млн американцев хоть раз в жизни принимали марихуану [248].

Распространение потребления наркотиков в России имеет свои особенности. По свидетельству крупнейшего отечественного психиатра В. А. Горового-Шалтана, ситуация с потреблением наркотиков в России в 1920-е гг. представляла следующую картину: «Рост морфинизма особенно велик в Ленинграде и Москве, но демократизация… может способствовать проникновению его и в провинцию, в деревню, как это наблюдается давно уже в Германии и во Франции. В Благовещенске и Амурской области наряду с курением опия и кокаинизмом широко распространено и злоупотребление морфием, главным образом среди пролетарских слоев населения… Жертвы берутся из медицинской среды, но у большинства наших пациентов начало морфинизации определенно связано с условиями военной службы, с периодом войны и революции» (В. А. Горовой-Шалтан, 1928; цит. по [155, с. 90]).

В 1924 г. известный социолог-криминолог М. Н. Гернет обследовал московских детей-беспризорников и установил, что практически все они были знакомы с кокаином. А. И. Рапопорт в «Московском медицинском журнале» писал, что обследование, проведенное психиатрами в тюрьмах в 1920-х гг., показало: 21,2 % заключенных были кокаинистами [см. 155]. До начала 1930-х гг. подобная статистика и результаты обследований не скрывались, более того, в Москве при Центральном статистическом управлении существовал специальный отдел моральной статистики (его работой руководил М. Н. Гернет), который публиковал разнообразные отчеты на эту и подобные острые темы. Ситуация кар динально изменилась в 1930-е гг., когда разгрому подверглись отечественные социология и криминология. Уголовная и «нравственная» статистика стали закрытыми, а соответствующие эмпирические исследования были запрещены.

Жесткие меры в отношении лиц, злоупотребляющих наркотиками, характерные для сталинского режима, позволили достаточно радикально изменить ситуацию в стране. По официальным данным, заболеваемость наркоманиями в Московской области составляла в 1931–1933 гг. 0,2–0,1 случая на 10 тыс. населения; в Москве в 1926 г. – 0,37; в 1932 г. – 0,9; в 1940 г. – 0,09; в 1945 г.– 0,04; в 1950 г. – 0,03; в 1955 г. – 0,03 случая на 10 тыс. населения. Низкий уровень заболеваемости наркоманиями в 1930–1950 гг. в Москве и Московской области дал возможность В. В. Бориневичу сформулировать тезис о «почти полной ликвидации наркомании в СССР» [26].

В России в течение длительного времени не наблюдалось сколько-нибудь существенного роста наркоманий: в 1965 г. здесь насчитывалось 10,0 тыс. зарегистрированных больных наркоманиями. В 1975 г. число больных наркоманиями увеличилось в 1,5 раза и составило 14,8 тыс. человек. В 1985 г. число наркоманов практически не изменилось (14,5 тыс.). С 1985 г. стал отмечаться значительный устойчивый рост числа больных наркоманиями как в России, так и в СССР в целом. В СССР в 1975–1988 гг. заболеваемость наркоманиями выросла в 3,7 раза (с 1,9 до 7,1 случая на 10 тыс. населения соответственно). В 1988 г. в СССР на учете состояло около 50 тыс. больных наркоманиями. В 1988 г. произошло снижение до 5,0 случая на 100 тыс. населения. Выявлено также увеличение среди наркоманов доли женщин (она достигла 12 %) и изменение возрастной структуры потребителей наркотиков. По частоте употребления первое место занимали кустарные препараты мака (до 54,3 % в 1988 г.). Соответственно снижался удельный вес ранее традиционных видов наркоманий, таких, как морфинная и кодеиновая наркомании [13, 14, 34, 86, 144, 155, 164]. Число больных наркоманиями в 1985–1991 гг. удвоилось, достигнув к началу 1991 г. 28,3 тыс. [34]. Ситуация в различных регионах варьировалась весьма значительно. Самый высокий уровень распространенности наркоманий, достигавший 47-107 случаев на 100 тыс. населения, к 1991 г. был зарегистрирован в Хабаровском, Приморском, Ставропольском и Краснодарском краях, в Туве, Амурской, Ростовской, Астраханской и Калининградской областях, в Кабардино-Балкарии и Северной Осетии. Подавляющая часть наркоманов была сосредоточена в городах (88,1 % в 1991 г.) [144].

Ведущими специалистами в области наркоманий из различных ведомств в ноябре-декабре 1991 г. по специальной программе было проведено исследование «Распространение наркоманий в стране». Анализ полученных в результате опроса данных показал, что 12 % населения в возрасте 16 лет и старше хотя бы один раз в жизни пробовали наркотики; около 0,9 % – принимали наркотики регулярно, при этом значительную часть из них можно отнести к больным наркоманиями. Таким образом, реальное число наркоманов в России могло достигать 1 млн человек. Полученные данные дали исследователям право сделать вывод, что в дальнейшем нужно ожидать роста и болезненности, и заболеваемости наркоманиями. При этом было обращено внимание на то, что распространение наркоманий будет идти как за счет регионов, где имеются растительные источники получения наркотиков, так и за счет регионов, где в настоящее время ситуация относительно благополучная. По мере выхода России на международный рынок может произойти сдвиг в структуре потребления наркотиков в сторону препаратов, быстро вызывающих психическую и физическую зависимость. В этих условиях распространение наркоманий может иметь характер эпидемии, не поддающейся контролю со стороны органов здравоохранения [15, 69, 194]. К сожалению, данный прогноз в дальнейшем полностью подтвердился.

Динамика показателей заболеваемости всеми наркологическими расстройствами в последние годы характеризовалась положительным приростом. Так, показатель учтенной распространенности увеличился на 5 %, показатель первичной заболеваемости – на 7,9 %. Прирост общего показателя распространенности психических и поведенческих расстройств, вызванных употреблением ПАВ, в 1999–2003 гг. был обусловлен прежде всего увеличением распространенности наркоманий (на 55,7 %) и увеличением числа случаев употребления наркотиков с вредными последствиями (ВП) (на 10,8 %).

Одной из тенденций изучаемого периода является рост распространенности наркоманий. Этот показатель по стране в целом в исследуемый период увеличился в 1,6 раза. Число зарегистрированных больных наркоманиями в 2003 г. достигло 343 тыс. человек.

Увеличение распространенности этого тяжелого наркологического заболевания происходило с начала 1990-х гг., однако к концу десятилетия темпы роста данного показателя стали снижаться. Максимальный его прирост отмечался в 1995–1998 гг., составляя более 30 % в год [92]. С 1999 г. началось снижение темпов прироста: в 1999 г. этот показатель увеличился на 31,6 %, в 2000 г. – на 28,2 %, в 2001 г. – на 17,6 %, в 2002 г. – на 2,7 %, в 2003 г. – лишь на 0,6 %. Таким образом, в 2002–2003 гг. наметилась тенденция к стабилизации изучаемого процесса, что связано со значительным снижением уровня первичной заболеваемости наркоманиями в последние годы.

Рост наркоманий в стране в предыдущие десятилетия был обусловлен широким распространением наркотиков опийной группы, в том числе героина. Это подтверждается данными МВД об изъятии наркотиков и росте преступности, связанной с наркотиками [190].

В структуре зарегистрированных больных наркоманиями доля опийных наркоманов в рассматриваемый период была стабильно высока и достигала 88 %. Показатель распространенности опийной наркомании увеличился с 133,1 случая на 100 тыс. населения в 1999 г. до 213,5 случая в 2002 г. В 2003 г. этот показатель фактически остался на уровне 2002 г. и составил 213,1.

Распространение злоупотребления наркотическими веществами в России повлекло за собой резкое увеличение числа острых отравлений опиатами – суррогатами опия, а в последние два года рассматриваемого периода – героином, преимущественно «уличным», содержащим разнообразные добавки [3, 12, 71, 78, 152, 188, 193]. Острые отравления наркотиками бывают связаны с вариабельностью активно действующих доз опиатов в распространяемых на черном рынке формах, с потерей эффекта толерантности к опиатам после длительного перерыва и вследствие преднамеренных суицидальных или криминальных действий.

Возможны групповые отравления, описаны тяжелые и смертельные отравления у транспортировщиков наркотиков («body packers») при разрыве емкостей (капсул) с веществом в желудке, прямой кишке или во влагалище. Пострадавших находят дома, в притонах, подъездах, на улице, в общественных туалетах, кафе, в больничных палатах и т. п. [103, 140].

Опиаты угнетающе действуют на таламические области головного мозга, резко понижают возбудимость дыхательного и кашлевого центров, возбуждают центры блуждающих нервов, снижают основной обмен (за счет торможения окислительных процессов), оказывают гипотермическое действие [111, 218, 247].

Острое отравление опиатами развивается при парентеральном (внутривенном, внутриартериальном, сублингвальном и др.), пероральном, интрагастральном, ингаляционном, ректальном или вагинальном поступлении яда. В среднем максимальные токсический и терапевтический эффекты достигаются через 10 мин. при внутривенном введении, через 30 мин. при внутримышечном и через 90 мин. при подкожном способе введения или оральном приеме [32, 111]. Токсические эффекты опиатов качественно незначительно отличаются от терапевтических, они попросту более выражены [219]. Отравление опиатами протекает преимущественно по типу острого экзогенного отравления с первичными проявлениями в виде синдрома нарушения сознания по типу выключения и синдрома дыхательной недостаточности, которые и определяют тяжесть состояния больного [38, 112, 142, 155].

Злоупотребление наркотиками помимо случаев острых отравлений влечет за собой такие медико-социальные последствия, как преждевременные случаи смерти, связанные с этими и другими причинами [19].

В большинстве стран мира алкоголизм встречается в настоящее время значительно чаще других наркологических заболеваний [144, 226].

О размахе злоупотребления алкоголем в дореволюционной России можно судить по следующим фактам. «До начала мировой войны, т. е. до середины 1914 г., Россия “утопала” в водке. Только в Ульяновской (Симбирской) губернии, за период с 1903 г. до 1915 г. выпито более 20 млн (20 149 763) ведер 40° водки, для изготовления которой было использовано около 2,5 млн (2 415 313) пудов хлеба и более 38,5 млн (38 651 950) пудов картофеля. Во всей России только за 1913 г. было изготовлено более 100 млн (107 705 485) ведер 40° водки из почти 146 млн (145 890 206) пудов картофеля, а за 1914 г. – чуть менее 125 млн (124 445 015) ведер водки из 161,5 млн (161 464 403) пудов картофеля. В 1909 г. на каждого россиянина приходилось 0,58 ведра 40° водки в год, к 1913 г. этот показатель повысился до 0,63 ведра на 1 человека в год. И хотя по потреблению алкоголя Россия в это время отставала от Западной Европы (во Франции, например, на человека в год приходилось 16,5 л 100° алкоголя против 3,8 л в России), в отличие от Запада (где пьют преимущественно легкие вина), в России потреблялась главным образом водка. Кроме того, на Западе было (и есть) гораздо лучшее питание, и удельный вес денег, затраченных на алкоголь, был неизмеримо ниже, чем в России. В то время как американец затрачивал на пищу в среднем 103 руб. в год, а француз 76 руб. – у русского крестьянина этот расход не превышал 26 руб. И если у англичанина на 100 руб. на алкоголь расходовалось 10 рублей, у американца – 1 руб. 65 коп., у русского крестьянина эта статья расходов доходила (Ульяновская губерния) до 23 руб., превышая затраты жителей российских городов (13 руб.). В результате этого в России смертность от пьянства доходила до 5,52 на 100 000 жителей (во Франции – 1,15). В России употреблялось большое количество суррогатов алкоголя, следствием чего явился громадный процент алкогольных отравлений, доходивших до 80 % от общего числа отравлений. Дополнительно к крепким алкогольным напиткам в России начала XX века в больших количествах употреблялось пиво. Так, в 1913 г. было выпито почти 82,5 млн (82 447 605) ведер пива на общую сумму в 96 млн руб. Естественно, что подобный масштаб злоупотребления алкоголем не мог не привести к росту нарушений общественного порядка. Так, в 1906 г. по всей России было составлено 54 159 “пьяных” протоколов, а в 1913 г. эта цифра выросла в 2,4 раза и дошла до 129 206» (цит. по [5, с. 96–97]).

Не случаен в связи с этим тот серьезный интерес к проблеме алкоголизма со стороны широких кругов общественности России – врачей, экономистов, юристов, педагогов, – который возник на рубеже XIX–XX веков. Известный юрист А. Ф. Кони в статье «О народной трезвости» рассматривал пьянство в России как истинное общественное бедствие, которое наравне с широко и глубоко внедряющимся сифилисом составляет все более и более нарастающую опасность вырождения народа в духовном и физическом отношении. Причем, касаясь роли государства, известный правовед утверждает, что дело должно идти не о водворении трезвости в стране, к чему едва ли призвана государственная власть, а о войне с пьянством как общественным злом.

Основы планомерного научного изучения различных аспектов проблемы пьянства и алкоголизма были заложены организованной в 1898 г. Комиссией по вопросам алкоголизма при Русском обществе охранения народного здравия. Проблемы алкоголизма обсуждались на II съезде российских психиатров в 1905 г. и на I Всероссийском съезде по борьбе с пьянством в 1910 г. [110].

Уровень заболеваемости алкоголизмом и распространенность алкоголизма зависят от сложного взаимодействия целого ряда социально-психологических и биологических факторов, относительная значимость которых существенно меняется в зависимости от территории и различных периодов развития общества.

Комитет экспертов ВОЗ по лекарственной зависимости уже в 1975 г. отметил, что в экономически развитых странах от 1,0 до 9,0 % лиц в возрасте 15 лет и старше предаются «неумеренному пьянству», ежедневно потребляя более 150 мл абсолютного алкоголя [125, 151].

Число зарегистрированных специализированными амбулаторными учреждениями больных с психическими и поведенческими расстройствами, связанными с употреблением алкоголя, наркотиков и иных психоактивных веществ (ПАВ) (включая употребление с вредными последствиями – ВП) в 2003 г. составило 3 млн 462 тыс. человек, или 2,4 % от общей численности населения.

Распространенность алкоголизма (включая алкогольные психозы – АП) в 1999–2003 гг. по стране в целом имела стабильно высокий уровень (доля больных составляла 1,6 % от общей численности населения), и лишь в последние два года этот показатель проявил слабо выраженную тенденцию к росту. В 2003 г. число больных алкоголизмом, включая больных АП, составило 2 млн 364 тыс. человек. В этот же период наблюдалось значительное увеличение численности зарегистрированных больных АП: абсолютное их число возросло с 88 тыс. человек в 1999 г. до 138 тыс. в 2003 г., т. е. в 1,6 раза. В 1999 г. показатель госпитализации больных АП составлял 79,4 случая на 100 тыс. населения, в 2003 г. – уже 123,4 случая (увеличение в 1,6 раза). Также увеличилось число больных алкогольными психозами, госпитализированных в стационары впервые в жизни (с 41,1 до 65,5 случая в расчете на 100 тыс. населения). Распространенность употребления алкоголя с вредными последствиями в стране в целом сохранилась на уровне 1999 г.

Первичная заболеваемость является индикатором, наиболее чутко реагирующим на воздействие различных внешних причин. Показатель заболеваемости алкогольными психозами увеличился в 2003 г. по сравнению с 1999 г. в 1,8 раза. На треть увеличился показатель заболеваемости алкоголизмом (без учета больных алкогольными психозами). Показатель частоты первичных обращений по поводу употребления алкоголя с ВП также несколько вырос (на 7,4 %). Доля больных с АП среди всех впервые выявленных больных алкоголизмом увеличилась с 28,9 % в 1999 г. до 34,9 % в 2003 г., что свидетельствует о все более позднем выявлении страдающих алкоголизмом, когда у них уже развиваются такие серьезные осложнения, как алкогольные психозы.

Таблица 1

Принято выделять три группы основных проблем, связанных с потреблением алкоголя [18].

1. Проблемы для пьющего, включающие последствия разового неумеренного потребления алкоголя (кратковременное функциональное расстройство и утрата самоконтроля, агрессивность, несчастные случаи, переохлаждение или перегрев организма по неосторожности, арест за пребывание в общественных местах в нетрезвом виде, отравление алкоголем). Второй составляющей этой проблемы являются: повышенный риск развития цирроза печени, некоторых видов рака, сердечно-сосудистых заболеваний, недостаточность питания, потеря трудоспособности, преждевременная смерть.

2. Проблемы для семьи пьющего. Конфликты в семье, невыполнение супружеских, материнских и отцовских обязанностей, материальные трудности, внутриутробное поражение плода, педагогическая запущенность детей, юношеский алкоголизм и преступность.

3. Проблемы для общества. Нарушение общественного порядка, дорожно-транспортные происшествия, несчастные случаи, снижение производительности труда, прогулы, экономический ущерб, связанный с расходами на лечение, пособиями, охраной правопорядка.

Практический интерес представляют сведения о распространенности пьянства и алкоголизма среди занятых в промышленном производстве. По данным ряда исследователей, именно категория работающих на промышленных предприятиях представляет собой группу высокого риска с точки зрения развития алкоголизма [17, 24, 43, 50, 90, 94, 104, 206, 226]. При этом наиболее высокие показатели заболеваемости алкоголизмом и наибольшее количество злоупотребляющих алкоголем выявлены на предприятиях, использующих труд малоквалифицированных рабочих и имеющих плохие условия труда. Высока также распространенность пьянства на предприятиях, характеризующихся подвижностью рабочих мест, отсутствием строгого регламента рабочего времени и контроля за ним, и на предприятиях с экспедиционным характером работы (сезонность, длительные командировки) и бытовой неустроенностью [183].

К сожалению, отечественная история, как и история некоторых зарубежных стран, дала миру ряд образцов того, как не надо проводить антиалкогольную политику. Так, в 1914 г., после начала Первой мировой воины, царское правительство ввело запрет на продажу крепких спиртных напитков. С введением этого запрета потребление алкогольных налитков в первое время снизилось, однако уже вскоре на рынке стали появляться растворы из денатурированного спирта, одеколон, возросли объемы самогоноварения. После Октябрьской революции, уже в ноябре 1917 г., Военно-революционный комитет принял решение об уничтожении винных и спиртовых запасов, а в декабре была учреждена должность ответственного комиссара по борьбе с алкоголизмом и азартными играми. Трезвость рассматривалась большевиками как общепартийная норма и как одна из ближайших целей революции. Совнарком РСФСР 19 декабря 1919 г. принял постановление «О воспрещении на территории страны изготовления и продажи спирта, крепких напитков и не относящихся к напиткам спиртосодержащих веществ». За нарушение указанного постановления предусматривалось наказание в виде лишения свободы на срок не менее 5 лет с конфискацией имущества. С каждым годом усиливалась борьба с самогоноварением, а в 1922 г. было принято постановление Совнаркома РСФСР, согласно которому в пользу сотрудников милиции отчислялась в качестве «открывательского вознаграждения» половина штрафа, взысканного с самогонщика. Постановлением ЦИК и СНК СССР от 28 августа 1925 г. была введена государственная монополия на изготовление и продажу спиртных напитков [124].

В целях борьбы с пьянством и алкоголизмом в 1920-е гг. в ряде районов страны на общественных началах стали создаваться группы по борьбе с алкоголизмом, впоследствии преобразованные в комиссии по оздоровлению труда и быта. В 1927 г. в соответствии с постановлением ВЦИК и СНК были созданы специальные комиссии по вопросам алкоголизма при исполкомах местных советов всех уровней. На эти комиссии возлагалась обязанность заниматься организацией и координацией борьбы с потреблением алкоголя, изысканием средств для создания лечебно-профилактических и культурно-просветительских учреждений, призванных противостоять распространению пьянства и алкоголизма. Советом Народных Комиссаров в 1926 г. издается декрет «О ближайших мероприятиях в области лечебно-предупредительной и культурно-просветительной работы по борьбе с алкоголизмом», обязывающий изучать причины и распространенность алкоголизма, наладить лечение больных и организовать изоляцию лиц, находящихся в алкогольном опьянении в публичных местах. На основании данного декрета Наркомздравом, НКВД и Наркомюстом была утверждена инструкция о принудительном лечении алкоголиков, представляющих социальную опасность. Такому лечению подлежали лица, обнаруживающие на почве алкоголизма явления психических расстройств, угрожающие безопасности семьи и окружающих. Принудительное лечение следовало осуществлять в амбулаторных или стационарных учреждениях системы здравоохранения. В 1931 г. в Ленинграде был открыт первый в стране медицинский вытрезвитель, основными задачами которого являлись кратковременная изоляция граждан, задержанных в нетрезвом состоянии, угрожающем их личной безопасности и безопасности окружающих, а также оказание медицинской помощи с целью скорейшего и полного вытрезвления. В 1928 г. в Москве было создано Общество по борьбе с алкоголизмом, а в дальнейшем – и Всесоюзный совет противоалкогольных обществ.

В начале 1930-х гг. официальная государственная антиалкогольная политика сделала крутой поворот. Последовало указание перейти от узкой антиалкогольной работы к развернутой борьбе за оздоровление бытовых условий, так как, по мнению руководства страны, разрешение проблемы пьянства и алкоголизма должно было произойти само собой по мере роста благосостояния и культуры людей, поскольку при социализме нет почвы для этих буржуазных пережитков. Более того, местные администрации оказались заинтересованы в перевыполнении плана по производству алкогольных напитков: уже в 1932 г. были установлены бюджетные отчисления в размере 50 коп. с каждого декалитра произведенного спирта, из них 37,5 коп. шли в районный бюджет, а 12,5 коп. – в республиканский. Тем не менее, несмотря на увеличение производства алкоголя и ослабление мер государственного принуждения, уровень потребления алкоголя в 1930-1940-е гг. был сравнительно невысок (в 1940 г. он составлял 2,5 л чистого алкоголя на душу населения). В 1958 г. принято постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об усилении борьбы с пьянством и наведении порядка в торговле крепкими спиртными напитками». Однако следует отметить, что до 1960-х гг. в СССР положение в отношении потребления алкоголя и его последствий было относительно стабильным. Среднедушевое потребление алкоголя не достигало того уровня, который отмечался в России перед Первой мировой войной, хотя продажа алкогольных напитков осуществлялась в продуктовых магазинах и в заведениях общественного питания на всем протяжении рабочего дня.

С 1960-х гг. в стране началось быстрое нарастание потребления алкогольных напитков и частоты связанных с этим медицинских последствий, несмотря на вводимые всевозможные ограничения по реализации спиртных напитков. В 1960 г. на душу населения в среднем потреблялось 3,9 литра алкоголя; в 1970 г. – 6,8 литра, а в 1980 г. – уже 8,7 литра. По мнению социологов, пьянство выполняло определенные социальные функции, обеспечивающие адаптацию личности к негативным явлениям, характерным для так называемого застойного периода. В связи с увеличением распространенности алкоголизма в 1972 г. было принято постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О мерах по усилению борьбы против пьянства и алкоголизма», на основании которого при исполкомах местных советов, в учреждениях и на промышленных предприятиях были созданы комиссии по борьбе с пьянством, а при органах здравоохранения – постоянно действующие комиссии по борьбе с алкоголизмом [181–184].

Особый размах борьба с алкоголизмом в нашей стране приобрела в 1980-е гг. Так, 17 мая 1985 г. было принято постановление ЦК КПСС «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма» и постановление Совета Министров «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма, искоренению самогоноварения» [150].