Вам когда-нибудь встречались люди, которые празднуют свой развод? Мне — да. Обычно шумные празднества любят устраивать молодожены. В субботу их машины громко сигналят, направляясь к мэрии, но уже накануне на улицах веселятся шумные ватаги их друзей. Разодетые как клоуны или почти голые, они под звуки труб и барабанов демонстрируют тусклым прохожим свою радость: совсем скоро их молодые холостяцкие жизни будут похоронены — иногда более чем на тридцать пять лет… Но не проходит и года, как девятнадцать процентов из них разводятся, и тогда уже никто не смеется и не разбрасывает конфетти. Так вот, к Жерому это не относится.

Я не присутствовала на двух его первых свадьбах, но была на третьей. Три брака и три развода в тридцать два года — это не может оставить равнодушным. Пословица гласит: «Если корабль тонет во второй раз, не пеняй на море». Народная мудрость не рискнула дойти до третьего раза.

Скажу вам по секрету, лично мне празднование его развода нравится гораздо больше, чем свадебные торжества. Не надо строить из себя кого-то, соблюдать приличия, выполнять обязательную программу, надевать удушающее платье, взгромождаться на высоченные каблуки, с которых можно упасть и разбиться насмерть; тащиться в церковь, объедаться несочетаемыми блюдами в неперевариваемых соусах и слушать дебильные шутки его дяди Жерара, которого к тому же никто не приглашал. На этот раз здесь собрались только люди, с которыми Жерома действительно что-то связывает и которым он может честно признаться: «Я опять облажался, но вы мне по-прежнему дороги». Мне кажется, пришла даже его первая жена.

И вот октябрьским субботним вечером я оказываюсь в битком набитой квартире, в гуще людей, которые благодаря Жерому развлекаются на полную катушку. Еще довольно рано, все улыбаются друг другу, обмениваются случайными фразами, и постепенно, в несколько сюрреалистической, но легкой атмосфере, народ принимается рассказывать о своих неудачах и сожалениях. Ощущение — словно попал в общество анонимных неудачников. Открывает бал Жером:

— Спасибо, что пришли, дорогие мои. Праздновать, в общем-то, нечего, кроме удовольствия снова видеть вас. Каждый из вас является частью моей жизни. Сразу же хочу предупредить, что щедрые подарки, на которые вы не поскупились — особенно некоторые из вас, — возвращаться не будут. Сегодня вечером на мне нет красивого костюма, и я больше не жду от вас финансирования моего свадебного путешествия, впрочем, и жены у меня уже нет. Мне даже пришла в голову извращенная мысль, на которую я считал себя неспособным: возможно, единственной причиной этого развода стало желание собрать вас всех на этой вечеринке. Поэтому я принимаю все как есть. И делаю вам этот подарок: да, я хуже всех, я застрял на последних строчках рейтинга везунчиков. И если однажды вы почувствуете себя жалкими, начнете злиться на себя и обвинять во всех неудачах, вспомните обо мне, и — искренне надеюсь — вам станет легче.

Касатка, входящая в воду после прыжка, — потрясающее зрелище. Зачаровывает ее мощь и точность, с которой она рассекает волны, набрасываясь на свою добычу. И как тут спастись, когда тебя только что бросили?

Меня зовут Жюли Турнель, мне двадцать восемь лет, и я в депрессии. Не из-за касатки, конечно, которая плывет к нам, а потому, что моя жизнь далека от идеала. Не вызывает сомнений — не нужно было принимать это приглашение. Я снова поддалась на уговоры. Кароль сказала мне: «Приезжай к нам на юг, тебе это пойдет на пользу. Мы давно не проводили уик-энд вместе. Наболтаемся вдоволь. Увидишь наконец свою крестницу. Она здорово подросла, просто очаровашка, и будет рада тебе. Приезжай!»

Синди и правда выросла, и, полагаю, это только начало. Ведь ей всего девять. Правда и то, что она очаровашка, но, поскольку я обещала быть с вами честной до конца, должна уточнить, что к концу нашего первого совместного утра от этой очаровательности не осталось и следа. Мне странно, что я могу такое сказать, поскольку я обожаю детей. То есть я думаю, что буду обожать своих, если они когда-нибудь у меня появятся. Итак, в одну из суббот августа я оказываюсь на Лазурном Берегу, в Антибе, в парке водных аттракционов, втиснутом между двумя автострадами, чтобы вместе с тысячами других людей увидеть, как большие рыбы, запертые в огромных бассейнах, гоняются за маленькими сардинами. На улице уже жарко, асфальт прилипает к подошвам, а бутылка воды стоит как баррель нефти. Поднимаюсь от паркинга, забитого семейными автомобилями с детскими сиденьями, и спрашиваю себя, что я здесь делаю. Ответ приходит довольно быстро, когда наступает момент угостить Синди сахарной ватой. В детстве мне почему-то казалось, что она лишь немного прилипает к губам. Папа, мама, приношу вам свои извинения: сахарная вата — это ужас и настоящее зло. Она огромная, и она повсюду. Эта пакость липнет не только к губам, но и к носу, одежде, волосам. Самое неприятное случилось, когда какой-то здоровенный тип толкнул меня на Синди и ее сахарная вата оказалась на моем красивом светлом топе. Одна милая дама поведала мне, что это называется «проклятием Человека-паука», по аналогии с липкой паутиной. И это мы еще не вошли в парк…

Перед главным представлением дельфинов мы побаловали себя посещением маленьких павильонов с педагогическим уклоном, где на аквариумах с плавающими существами висят таблички с комментариями: «Животные — наши друзья», «Мы ответственны за них», «Земля в опасности». Да, это правда. Но в этот день, мрачный для меня, несмотря на яркое солнце, мне хочется сказать, что я тоже в опасности, однако никто не кричит об этом с плакатов.

— Ой, смотри, крестная: черепаха! Ее зовут Жюли, как тебя!