В голубоватом свете полной луны лесная поляна стала теснее, сжавшись в кольцо вокруг затухающего костра с остатками ужина одинокого путника — котелка с дымящейся щучьей ухой…

Тем путником был я, одетый в походную кожаную темно-коричневую куртку, шаперон, суконные шоссы. Тепло костра согревало ноги в высоких сапогах из мягчайшей кожи молодых бычков, одного сочного цвета с курткой — небольшого изыска в моей походной одежде.

От сырости ночи я укрылся широким зеленым плащом. Рядом доедал щучьи головы кудлатый волкодав, крупнее доброго теленка, верный старина Дэв… Меч в ножнах из воловьей кожи я снял и положил рядом…, а острый квилон висел на поясе, оловянная ложка посещала котелок с ухой, кусок хлеба с вяленной олениной дополняли ужин… Небольшая походная фляга с красным вином и оловянный кубок так же были под рукой… На стволе сосны, где я сидел, не осталось сучьев — они догорали в костре… Боевой топорик, полезный и в лагерной жизни так же был под рукой, а верный лонг покоился в льняном чехле, две дюжины стрел торчали из охотничьего заплечного колчана, еще четыре дюжины — хранились в запасном колчане, гораздо более вместительном. А медвежья шкура — верный спутник лесных походов была расстелена на мягком мху вблизи костра… Чтобы не потух огонь до утра — уже подложены три добрых сухих бревна…

Утром предстояло собрать плот. Бухта пеньковой веревки поможет связать несколько сосновых бревен… Весь день сегодня я не торопясь рубил эти сосны и зачищал их от сучьев, вырубал пазы… Сменить пеший поход на сплав по реке — было нехитрым планом, — так вернее благополучно добраться до знаменитого «Речного замка» — неприступной крепости моего старого и заслуженного командира боевых походов во Францию, сэра Блэквуда — прославленного рыцаря.

Я служил в его полку валлийских стрелков долгих десять лет. Выпала мне слава биться во Франции, неподалеку от деревеньки Креси. Там наша армия была загнанна неприятелем за реку, — на холм в открытом поле.

Проснулись мы тоже одновременно, как от одного толчка… Тела наши были переплетены, разомкнуться, казалось, не было никакой возможности, и мы не стали размыкаться вновь и вновь… пока не насытились друг другом снова и снова…

Инесса потянула меня к реке, мы долго плескались в стремнине и беспечно бежали к костру, будто он был нашей спальней…

Потом Инесса начала молчаливо одеваться, не упуская случая поцеловать меня и подставляя для поцелуя то, к чему она просто приказывала мне прикоснуться губами… Глядя на неё, уже одетую, стал одеваться и я… Но был в этом не прилежен, моя соблазнительница одевала меня, смеясь и шепча о том, что пора… Мы побежали к реке снова, зачерпнули котелком воды и подбросили в костер дров… Наконец-то стал ворочаться и переворачиваться с боку на бок сонный Михаэль… Его мать выглядела сейчас как его сестра, за ночь она помолодела, хоть это казалось просто невозможным… Но и я чувствовал, что сбросил за ночь лет двадцать…, голова кружилась от какой-то шалости и восхищения… Чтобы вернуться с облаков на землю, я пошел на поле брани и вернул свои стрелы, прошел к реке и смыл кровь с них и кинжала… Казалось, что события вчерашней схватки были далеко далеко…, в другой жизни…

И мы стали готовить завтрак из вяленной оленины, запасов моих спутников и четырех добытых с берега уток… Я их легко подстрелил, а принёс в зубах — старательный Дэв… За это мы отдали ему одну утку, быстро её ощипав…

Лучшие перья мы, разумеется, запихнули в сумку с лучными запасами для ремонта стрел… Ну, — лучники, — нас никто уже не исправит…