«Не входите в подъезд, а то вас может стошнить. В застоявшемся полумраке лежит мое большое, пока еще мягкое и податливое, не успевшее остыть тело. Повернутые носками внутрь ноги с неестественной старательностью вытянуты. Одну руку я выбросил вверх и слегка вбок, а вторая лежит как придется, ничуть не смущаясь неловкостью позы. В голове у меня — здоровенная дыра; волосы слегка опалило пороховым пламенем (в упор бил! контрольный выстрел — по всем правилам душегубской премудрости!); на стене, густо выкрашенной в стандартный зеленый цвет — крупные вязкие капли крови. Черная липкая лужа вокруг головы подернулась глянцевой пленкой и угольно блестит в свете жиденьких лучиков, пробивающихся сквозь щели в дверном проеме. Бр-р-р! Зрелище не из приятных! Не входите в подъезд, а если уж вошли, то бегите тотчас прочь отсюда, звоните в милицию, вызывайте самую скорую (или самую медленную — все равно поздно) помощь, кричите от ужаса, плачьте, блюйте за углом, падайте в обморок, но делайте хоть что-нибудь! Хоть что-нибудь, лишь бы я проснулся, потому что этого не может быть на самом деле! Нет! Я просто сплю… Сплю и никак не могу проснуться… Надо постараться, поднатужиться изо всех сил… Ну же!..»
Коловращение
Не входите в подъезд, а то вас может стошнить. В застоявшемся полумраке лежит мое большое, пока еще мягкое и податливое, не успевшее остыть тело. Повернутые носками внутрь ноги с неестественной старательностью вытянуты. Одну руку я выбросил вверх и слегка вбок, а вторая лежит как придется, ничуть не смущаясь неловкостью позы. В голове у меня — здоровенная дыра; волосы слегка опалило пороховым пламенем (в упор бил! контрольный выстрел — по всем правилам душегубской премудрости!); на стене, густо выкрашенной в стандартный зеленый цвет — крупные вязкие капли крови. Черная липкая лужа вокруг головы подернулась глянцевой пленкой и угольно блестит в свете жиденьких лучиков, пробивающихся сквозь щели в дверном проеме. Бр-р-р! Зрелище не из приятных! Не входите в подъезд, а если уж вошли, то бегите тотчас прочь отсюда, звоните в милицию, вызывайте самую скорую (или самую медленную — все равно поздно) помощь, кричите от ужаса, плачьте, блюйте за углом, падайте в обморок, но делайте хоть что-нибудь! Хоть что-нибудь, лишь бы я проснулся, потому что этого не может быть на самом деле! Нет! Я просто сплю… Сплю и никак не могу проснуться… Надо постараться, поднатужиться изо всех сил… Ну же!
Я очнулся от того, что кто-то закричал. «Наконец! Хоть один человек нашелся: бросил мне свой крик, как спасительное бревно под ноги утопающему в стремительном водовороте; оттолкнувшись, я выплыл на поверхность, разрывая отяжелевшей головой клочья сонной пены. Спасен!»
Я открыл глаза, и сознание моментально вернулось на привычное место — точно не знаю, где оно находится.
Судя по тому, что мой рот был широко открыт, а мышцы под нижней челюстью свело тряской судорогой — стало быть, и крик тоже был мой. Вот только голоса собственного не узнал. Ну так во сне же — чего не бывает?
Человек с крылышками на плечах
Смешно… Право же, смешно! Вы представляете, что он мне сказал! Он сказал… Он сказал: «Все могло бы сложиться совсем иначе, мой мальчик…» Ха! Иначе! Если бы я знал заранее! Нет, хорошо, конечно, иметь ангажемент в Лас-Вегасе и носить маленькие крылышки на плечах, но если бы я знал заранее, какую цену придется за это заплатить!
Впрочем, ладно. Обо всем по порядку. Только сначала выпью — чтобы немного успокоиться.
Ну вот, теперь можно начинать.
История эта приключилась не так давно — прошлым летом. Мы переезжали в Энск — впереди была неделя гастролей в маленьком, пыльном, Богом забытом городишке.
