"Ох и отделаю я этого Федотку!", — Гриц немного накручивал себя перед схваткой, но старался при этом не распалиться, а сосредоточиться и настроиться на победу. И старая рапира, которую он выбрал для предстоящей дуэли, своей тяжестью вливала в него уверенность. Утренний туман ещё не выпал росой на высокую траву, отчего деревья, между которыми он пробирался, выглядели слегка размытыми, неясными и чуточку таинственными. Впрочем, двенадцать лет — это уже достаточный возраст, чтобы не испытывать страха по пустякам. Тревожил его не окружающий пейзаж, а предстоящая схватка.

Федотка, конечно, смерд. То есть ему, Григорию — отпрыску благородного семейства — не пристало драться с парнем подлого происхождения. Но и спустить обиду, нанесённую подруге, невозможно. А набрасываться на этого верзилу с кулаками было никак нельзя — Федотка крепче и не кажется увальнем. Можно было просто огрести от него от всей его крестьянской души и умыться кровавой юшкой. И Наташка потом его бы жалела, утешала и облепляла листьями подорожника, а это — совсем не то, что требовалось. Поэтому подошёл к обидчику, отвёл в сторонку, да и назначил место и время встречи.

Схватка с оружием в руках — другое дело. Его — сына благородного человека — сызмальства учили искусству боя. Поэтому, отделает он юного пейзанина так, что тот долго будет чесаться и помнить, как не следует отзываться о девушке, которая его ничем не удручила. Нет — убивать противника или даже увечить, такого намерения Гриц не имеет. Не будет он никуда тыкать этой железной палкой. Просто упругий стальной прут гарантированно не сломается, с чем бы ни пришел противник: с вилами или топором. Или с оглоблей. Право выбора оружия оставлено за каждым участником предстоящей встречи.

***

Обычай гулять в лесу в самую короткую ночь года сохранился с древних времён и блюдётся неукоснительно. Этот праздник в деревнях отмечают охотно, наверное, потому, что за ним начинается покос — время страдное, за которым вскоре следует жатва, а потом подходит срок уборки огородов. Дальше крестьянский быт наполнен трудом до самого снега, после выпадения которого жизнь замирает до весеннего сева, что раньше масленицы не начнется.

На полянах жгут костры, водят хороводы. Расстилают поверх травы скатерти, уставляя их обильным угощением. Для детей — пряники, для отцов семейств — меды стоялые, сладкая бражка девкам и бабам. Но само таинство праздника происходит в сторонке от мест, где шумит застолье. Парни и девушки, что на выданье, отходят парами в сторонку, чтобы потом испросить родительского благословения. Нет, не каждое лето такое случается, но уж если случилось молодым людям познать друг друга в эту ночь, то считается дело это благословенным и для всех добрым знаком.

Бывает, что и не случится в эту ночь воссоединения между молодыми, или случится, но не станут они от этого близкими людьми. Или не случиться, но пообещают парень и девушка друг другу, что будет это позднее, а пока они просто станут дожидаться нужного времени. Как бы ни было, но нет в этой ночи ничего грешного или запретного — дозволено всё, кроме драк между парнями. Да и чего уж греха таить — между девками. Кто бы кого ни позвал под ракиты, полагается пойти, а уж там в спокойном уважительном разговоре решить всё миром.

В прошлом году Гриша с Наташей уходили от света костров и долго сидели на поваленном дереве, разговаривая о своих мечтах и думах. Географикус, что рассказывал о далёких землях, увлёк их своими уроками и оба хотели попутешествовать, побывать в новых странах, посмотреть мир и познакомиться с разными людьми. Об этом и толковали. Иногда на испском, иногда на чайском — языкам их учили крепко.

А вот в этом году, как-то сложится беседа?! Тревожно царевичу.