©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

Чем труднее путь, тем сильнее ощущение жизни… Григорий Федосеев

Становилось прохладно. Привычный шум реки уже не усыплял. В нём слышались какие-то настораживающие звуки. Иногда даже казалось, что с той стороны, где была топкая марь, доносятся чьи-то голоса. Их было несколько: женские и детские. Они будто силились что-то рассказать, о чём-то предупредить, но поскольку не были уверены, что Андрей их услышит, срывались в крик, сбивались и неумолимо поглощались шумом воды, бьющейся в базальтовом каньоне мощным водопадом.

Эти голоса Андрей слышал и раньше. О них ему рассказывал когда-то егерь в Восточном Саяне. Честно говоря, до этого он даже самому себе боялся признаться в том, что тоже их слышит. Но когда егерь поведал ему о собственных слуховых галлюцинациях у далёких Саянских речек, Андрей понял, что такие же голоса ему приходилось не раз слышать самому. Особенно, когда он оставался в тайге один, когда слух и зрение у него обострялись, когда отовсюду он ждал опасности, находясь в окружении вековых кедров и лиственниц, обманчиво безобидных болот и красивых, завораживающих своей неприступностью островерхих гольцов.

Сейчас он тоже был один. Эту ночь он мог, конечно, провести и вместе с Виктором. Тогда бы не пришлось сейчас мёрзнуть. Но он просто устал. И когда сказал другу, что лучше ему переночевать на старом стояночном месте, чтобы уже с утра начать путь к людям, в этом не было обмана. Андрей только не сказал основной причины: почему он хочет ночевать внизу. Да и Виктор вряд ли бы его понял. Впрочем, это уже неважно. Совесть его не мучила. Он сделал всё, что было в его скромных силах для попавшего в беду товарища: отдал палатку, надрал мешок шишек с кедрового стланика, оставил практически все съестные припасы, натаскал дров. Теперь Виктор должен продержаться как минимум неделю-две без особых проблем. Главное, чтобы не началось какое-нибудь заражение в сломанной ноге и чтобы его не задрал медведь: в том состоянии, в котором Виктор находился, он представлял собой лёгкую добычу для косолапого.

Андрею же необходимо было остаться одному для того, чтобы собраться с мыслями. События последних двух дней полностью перевернули его жизнь. Потрясение было настолько сильным, что он то впадал в истерику, то вдруг с остервенением начинал делать какую-то работу, то на него накатывало полное безразличие. Но ЧТО именно он должен теперь делать и КАК, Андрей пока плохо себе представлял. Конечно, они вместе с Виктором почти в один голос высказали единственно здравую мысль, что нужно идти к людям, в одиночку Андрей не вытащит искалеченного после падения Виктора с этих проклятых мест. Но как добраться до людей максимально быстро? А потом, к кому именно обращаться в посёлке, находящемся отсюда в двухстах километрах? Да и много ещё нерешённых вопросов оставалось в голове у Андрея. И он пошёл ночевать вниз. Без палатки, тёплых вещей, с минимумом продуктов. Он понимал, что завтра в его сознании должна быть полная ясность, и тогда ничто не помешает выполнению поставленной цели.

Костёр уже догорел. Рядом лежала кучка наломанных для утра веток стланика. Можно было бы их использовать, но Андреем вдруг овладело навязчивое желание экономить силы. Они ему ещё очень пригодятся. И такая мелочь, как сходить и заготовить дрова, казалась ему сейчас неуместной. Делать только то, что необходимо! Вот первый пункт, сам собою пришедший в голову, которому он обязан неукоснительно следовать. Андрей даже обрадовался, что к нему возвращаются спокойствие и рассудительность. Это было хорошим знаком. Нужно зафиксировать состояние «трезвой рассудительности». Дальше дело пойдёт!