— Чооооорд!!

Я с ужасом уставился на гору мусора наваленную возле доски. И ведь знают же заразы, что терпеть этого не могу. Так Алекс, спокойствие, только спокойствие, как говорил незабвенный Карлсон. Одно хорошо, у парт подмели.

Вздохнув, я раскрыл мусорный мешок и начал аккуратно складывать туда весь валявшийся хлам. И конечно же, не удержавшись от соблазна, добавил туда пару безделушек с учительского стола. Заодно прихватил и свиток, свернутый трубочкой, одиноко лежавший на одной из парт.

А что? За уборщицу меня держите!? Получите и распишитесь! Посмотрим кого завтра взгреют за потерю учебных артефактов. И ведь сколько всем талдычишь — я не поломойка, я дворник. Мое дело мешок донести до мусорки, а уборкой по классам пусть старосты заведуют. От сделанной пакости даже на душе потеплело. Не даром говорят — сделал гадость, сердцу радость.

Что ж, пора, наверное, и представиться. Алексей Андреевич Дворников тридцати семи лет от роду. Но, это там. А тут мне около пятнадцати, причем в дееспособном состоянии — года полтора с хвостиком. Для тех, кто в танке — я классический попаданец.

Место действия: Больничный корпус Макадемии. Отделение интенсивной терапии.

Время действия: Следующий день после дня рождения.

В сером больничном коридоре, рядом с дверью в палату с номером 7, стояли двое. Стриженная под каре блондинка, в стандартной униформе Гильдии чистоты — сером обтягивающем комбинезоне, перетянутом ремнями портупеи. Напротив нее стоял импозантный мужчина — длинноволосый блондин в черном старомодном костюме. Ректор Макадемии, Людвиг Аус Фое, холодно рассматривал стоявшую перед ним одаренную.

— Как он? — спросил ректор.

— В удовлетворительном состоянии. Через пару часов он придет в себя. Доктор Зенова применила "Тёмное исцеление". В связи с особенностью наложения печати, при пробуждении у пациента будет отвратительное самочувствие, но зато уже завтра он будет полностью здоров, — голос блондинки звучал глухо из-за закрывающей половину лица фильтр-маски.