Главный герой, избежавший мести неизвестных террористов за «словесное преступление», таинственными спасителями был перенесен из России в центр Европы. «Прекрасная праздность» и карнавальные приключения внезапно выбрасывают его на смертельно опасную тропу сыска, где ему, возможно, предстоит проникнуть в тайну сокрытых книг и управления сновидениями.
Захватывающий детективный сюжет переносит читателя на Балканы, в Италию, средневековый Багдад и даже Китай. А преследователи и преследуемые то и дело парадоксальным образом меняются местами.
Авантюрный детективный роман «Прямой эфир» Валерия Хазина, помимо захватывающего сюжета, отличают неповторимый авторский стиль и долгое послевкусие тайны.
Валерий Хазин – член Союза литераторов России,
дважды номинант на премию им. И.П. Белкина «за лучшую русскоязычную повесть» («Каталоги Телегона» в 2004 г. и «Труба» в 2009 г.).
Смерть бариста, или Доля ангелов
Собственно, здесь можно было бы поставить точку.
Поскольку здесь, собственно, – заверяют нас – здесь-то герой и ускользнул, наконец, от смерти приметливой, успев за девять минут до взрыва увидеть себя со спины, а потом, с быстротою сна, чуть ли не тем же вечером, был перенесен по воздуху едва ли не в самое рай.
Хотя это – преувеличение все-таки.
Взрыв (сомнения – увы – развеялись вместе с дымом), утренний взрыв, разворотивший крохотную контору на окраине города, был, бесспорно, приготовлен заранее и предназначался ему. Не снулым труженикам бюро, переводчикам, но ему, конечно, – тому, кто был, однако, спасен странным образом; тому, о ком и речь, видимо.
И все же нам, пока речь не набрала оборотов, тут не ясно еще, с какой стороны рассматривать это внезапное спасение, с какой, скажем даже, точки зрения – конечной или противоположной, отправной?
Книги и башни, или «Радио Монтенегро»
И мы уже не спрашиваем (или пока не спрашиваем), в какую сторону поворачивает история, и понимаем, что увлекаемый нашим повествованием Дан не был героем: ни шпионом, ни киберпреступником, ни даже сыщиком, а всего лишь сочинителем – coffee writer.
Но тут и слова не удается вставить, поскольку нам спешат напомнить, как скоро здесь должна была появиться другая женщина.
И мы не спорим: Дан чуть не споткнулся о несуществующий порог в кабинете Иосифа Кана (теперь в его кабинете), когда вошел и увидел ее со спины.
Мы сомневаемся только, следуем ли вполне за тем, как все происходило на самом деле, или нас поторапливает говорливая память Дана? Ведь любую историю можно рассказать девятью способами, но нельзя быть уверенными, не меняется ли она, наподобие мелодии, при перестановке нот или остается все той же, прежней историей?
В любом случае был полдень, кажется.
