Лето 1919 года было трудной порой для Советской страны. На подступах к центральным ее губерниям, к Москве, Петрограду больше года не стихали бои. Белые армии захватили Север России, почти всю Белоруссию, почти всю Украину, значительную часть Средней Азии, Кавказ, Закавказье, Сибирь, Дальний Восток. Повсеместно не хватало хлеба, одежды, топлива. Замирали заводы. Болезни, голод косили людей. Гражданская война становилась все более ожесточенной.

Слова эти — «гражданская война», а значат они, как известно: «вооруженная война классов, война внутри государства», — тут, впрочем, не очень точны.

С первых дней существования нового государства началось вмешательство в его дела других стран. Деньги, советники разного рода, оружие щедро предоставлялись ими сторонникам прежней власти. Потому-то они и поднялись, сплотились.

Одним из центров, где происходило это сплочение, оказался степной, южный край с городами Новочеркасском, Ростовом-на-Дону, Александровском-Грушевским, Таганрогом — Область войска Донского. Ее коренным населением было казачество, в основной своей массе потомки беглых крепостных крестьян. Русской Вандеей теперь этот край называли. Полки его — Донская армия — действовали в составе Вооруженных сил Юга России совместно с так называемой Добровольческой армией, подчинялись общему их командованию.

Первого августа 1919 года части 40-й стрелковой дивизии 8-й армии Южного фронта красных, с севера наступавшие на Область войска Донского, заняли Бутурлиновку. Бой за овладение этим городом шел двенадцать часов. К концу его силы дивизии исчерпались. Нач-див-40 Матвей Иванович Василенко, кадровый военный, в прошлом подполковник царской армии, один из не так уж многих советских командиров тех лет, имевших за плечами курс Академии Генерального штаба, трезво оценив обстановку, приказал перейти к обороне всем полкам дивизии, которая занимала теперь рубеж, простиравшийся от Бутурлиновки до Новохоперска. Восемьдесят верст холмов, низин, лугов, лесов, кустарников, чересполосицы крестьянских пашен! На штабных картах, изображенный двойной сплошной линией, этот рубеж выглядел вполне внушительно. В действительности же красные части, лишь кое-где успев наспех отрыть окопы, цепочками караулов стояли только у околиц хуторов и деревень, у дорог, и долгие версты отделяли такие островки один от другого. Точных данных на тот момент, несмотря на все расспросы и архивные изыскания, автору обнаружить не удалось. По косвенным данным он полагает, что бойцов и командиров тогда в дивизии было от четырех до семи тысяч, вместо пятнадцати по штату, и, примерно, столько же нестроевых лиц, причем как раз накануне наступления на Бутурлиновку полки получили секретный приказ за подписью начдива-40:

«Запас гранат в складах дивизии всего 400, и пополнения скоро не предвидится за отсутствием запасов в армии. Запас патронов не превышает 400 тысяч, и опять-таки штабармом-8 приказано в день выдавать всего по 10 патронов на человека и по 40 на пулемет, что составит 150 тысяч патронов в день на всю дивизию. Категорически приказываю командирам полков прекратить расход патронов и особенно снарядов, открывая огонь только с близкого расстояния и по верным целям, и вместе с тем прошу командиров понять, что, расходуя много патронов и снарядов, они сами ведут дивизию и полки к гибели, так как в один тяжелый день окажется, что дивизия не будет иметь ни одного патрона, и люди разбегутся…»

Впрочем, только ли в патронах, снарядах была нужда?

«355-й полк. Недостаток обмундирования, много разутых и раздетых» — это из донесения комиссара полка политотделу дивизии.

«356-й полк. Хлеб доставляется несвоевременно и плохого качества. Мясо покупают у местного населения, которое продает по твердой цене неохотно. Красноармейцы разуты и раздеты, приходится без шинелей ночью лежать в цепи…